– Ага!
– Уже легче!
– Почему?
– Да потому, что лучше бы нам ей на глаза не попадаться!
– А ты ее не помнишь, что ли?
– Сама не знаю, вроде помню…
Заглянув во двор, мы сразу увидели, что на лавочке никого нет.
– Не беда, подождем! – решительно заявила Мотька, усаживаясь на лавку. – Даже еще лучше. Когда кто-то сидит, как-то неудобно рядом плюхаться.
– Моть, посторожи мое место, я сейчас.
– Ты куда? – удивилась Мотька.
– Погоди, я на минутку!
Я выскочила из подворотни и в ближайшем магазинчике купила две порции мороженого и пол-литровую бутылку холодного спрайта.
– Вот, Мотька, держи!
– Что, так мороженьица захотелось? – удивилась Мотька.
– Да нет, просто, когда две девчонки сидят в чужом дворе, лучше, чтобы этому было какое-то объяснение! Устали, сели мороженого в покое поесть, водички выпить…
– Ну ты даешь! Точно будущий психолог! Ты еще не передумала?
– Нет, не передумала!
– Еще передумаешь двадцать раз!
– С чего ты взяла?
– Ты, Аська, все равно в артистки пойдешь!
– Матильда, ты чего-то перепутала. В артистки ты пойдешь, а я не собираюсь.
– Да куда ж ты денешься, у тебя и мама артистка, и дед, и даже Ниночка… Ну, а не в артистки, так в топ-модели. Вон у тебя ноги какие длиннющие… Или манекенщицей в Париже заделаешься… Ты красивая…
– Дура ты, Матильда! Набитая! Мне это совсем неинтересно, пойми. Думаешь, мне нравится, когда мама на всех углах красуется? Я только молчу, чтобы ее не огорчать, на нее и так все нападают…
– А что тут плохого? Нет, ты скажи, что тут плохого? И потом, она не бумагу сортирную рекламирует и не прокладки всякие, а чай! Благородный напиток! Чтобы знали – Наталья Монахова пьет только такой чай и никакой другой. И потом, она до того красивая на этих плакатах, жуть! Я мечтаю быть такой, как твоя мама!
Неизвестно, куда бы завел нас этот разговор, но тут на лавочку села молодая миловидная женщина, чья дочка ковырялась в песочнице. Я почувствовала, как Мотька напряглась.
– Ой, – вдруг сказала она, – Аська, глянь, там, похоже, пожар был!
Действительно, одно окно на шестом этаже было пустым, без стекол, и стена над ним закопчена.
– Да, девочки, такой ужас! – проговорила женщина. – Слава Богу, никто не погиб! А страху было много! Главное, квартира-то пустая, никто там не живет, и вдруг – загорелась! Не иначе, хулиганы какие-нибудь подожгли!
– И много там добра сгорело? – полюбопытствовала Мотька.
– Да нет, какое добро! Говорю же – нежилая квартира!
– Да? А почему? – гнула свое Мотька.
– Что почему? – не поняла женщина.
– Почему никто не живет? Квартирка-то небось клевая, и район какой престижный!
– Видно, покупателя еще не нашли или, может, нашли, но новый хозяин не торопится, мало ли, мы их дел не знаем…
– А хозяев вы знаете? – осторожно спросила я. – Им-то про пожар сообщили?
– Надо думать… Но то не моя забота. Пускай этим либо пожарные, либо милиция занимаются!– Да, вот так живешь-живешь, думаешь, есть у тебя имущество, собственность, а оно уже давно тю-тю! Сгорело дотла! – пригорюнилась Мотька.
– Так ему и надо! – вдруг мстительно проговорила женщина. – Может, и грешно так про покойника… Но… Чтоб другим неповадно было…
Мы затаили дыхание.
– Что? – не выдержала Мотька.
– Да ничего… Так…
– Ой, женщина, ой, миленькая, ну разве так можно? – воскликнула вдруг Матильда. – Разве можно?
