– Скажешь тоже!
Мы без труда нашли нужный дом, все передали, выслушали кучу охов и ахов по поводу того, какая я стала большая, вежливенько попрощались и двинули обратно к метро.
– Ой, Аська, а я чего сообразила! Мы ж с тобой пропустим 850-летие! Вот обидно-то!
– Ничего мы не пропустим! Мы едем после двенадцатого сентября, а праздник то ли шестого, то ли седьмого! Я сама хочу это увидеть!
– Ну, тогда вааще… Кайф! Ой! – вскрикнула Мотька и как-то странно рванулась вперед и едва удержалась на ногах. – Ой, мама, как больно!
– Что ты, Мотька?
– Ой, больно! Ногу подвернула!
– Ну вот, только этого не хватало!
Я помогла Мотьке доплестись до ближайшей скамейки. Нога распухала на глазах.
– Ой, черт, что же делать? Больно…
Мотька побелела, на глазах выступили слезы.
– Надо бы холодный компресс… – растерянно сказала я.
– Девочка, что с тобой? – прозвучал вдруг ласковый женский голос. Рядом с Мотькой сидела женщина лет сорока, полная, с добрым приятным лицом.
– Да вот, ногу подвернула, – жалобно простонала Матильда.
– Ну-ка, покажи! Да-а-а, а ты далеко живешь?
– Далеко, в центре, – ответила я за Матильду.
– Ну вот что, идем сейчас ко мне, сделаем холодный компресс, и главное, я забинтую ей ногу и попрошу соседа вас домой отвезти.
– Ох, спасибо вам! – растрогалась я.
– Погоди благодарить-то, еще надо ее как-то довести, тут хоть и рядом, но ей, бедненькой, больно. Идем, идем, деточка, обопрись на нас и старайся как можно меньше наступать на больную ногу! Но как перебинтую ее, тебе будет легче, я знаю, сама всю жизнь мучаюсь, часто ногу подворачиваю!
Кое-как мы с доброй женщиной доволокли Мотьку до соседнего дома. Женщина жила на первом этаже пятиэтажки. Она усадила Мотьку в кресло, принесла таз с холодной водой и еще вывалила туда несколько лоточков льда.
– У меня сын все со льдом пьет! Давай, не бойся, подержи ногу немного в холоде.
Мотька взвизгнула, а потом на лице ее расплылась блаженная улыбка.
– Получше? – участливо осведомилась женщина.
– Не то слово! Спасибо вам огромное!
– А попить холодненького не хотите? У меня свой квасок, домашний!
– Спасибо, с удовольствием, – сказала я. У меня от волнения за Мотьку в горле пересохло.
Только тут я смогла оглядеться в комнате. Комната как комната, вполне уютная, много фотографий по стенам и вдруг…
– Мотька! Посмотри на этот портрет!
Мотька посмотрела туда, куда я указывала.
– Ух ты! Бывает же такое… – прошептала она.
С большой фотографии, висящей над сервантом, на нас смотрел тот самый парень, с которого все началось… Тот, который толкнул Мотьку.
Тут вернулась хозяйка с большим стеклянным кувшином и стаканами.
– Пейте, девочки, не стесняйтесь! Ох, я даже не знаю, как вас зовут! А я – Алла Сергеевна.
– Меня зовут Ася, а ее Мотя!
– Мотя? Это от какого же имени?
– Матильда! – со вздохом ответила Мотька.
– Матильда! Надо же, какое красивое имя! Только что ж это сокращение какое… деревенское…
– Да так… Что еще от Матильды придумаешь?
– Почему? Можно, например, Тиля, как-то поинтереснее!
– Тиля? А что, мне нравится! Даже очень, – оживилась вдруг Мотька. – Вот встречу своего принца и скажу ему, что меня зовут Тиля!
– Еще не встретила принца-то? – полюбопытствовала Алла Сергеевна. – Такая хорошенькая, глазищи вон в пол-лица, и не встретила?
– А вон на портрете, это ваш сын? – спросила Мотька.
– Да, сын, ему уж девятнадцать лет…
