– Ой, Аська! Надо завтра не забыть в море монетку бросить!
– Интересно, какую монетку надо бросать, здешнюю или нашу?
– А давай по две бросим. Чтобы уж железно сюда вернуться!
– Хорошая идея! – засмеялась я.
Обычно оживленная, шумная улица Алленби была пуста. Все закрыто. Народу – никого. Даже у шука Кармель все словно вымерло.
– Ась, а может, нам Косте позвонить? – немного погодя спросила Матильда.
– Косте? Зачем? – удивилась я.
– Подстраховать Курицу!
– Каким образом?
– Ну, Костя отцу расскажет все (Костин отец – следователь РУОП), и даже если у нас ничего не выйдет и ее задержат, по крайней мере, будет известно, что она – жертва шантажа!
– Да ты что! Даже думать нельзя о таком варианте!
– Почему?
– Да потому, что пока Костя папе своему объяснит, пока папа с таможней свяжется… представляешь себе, чего Курица успеет натерпеться, не говоря уж о том, что Костин папа может вообще во все это не поверить, сама подумай, какие-то девчонки звонят из Тель-Авива, чего-то городят про наркотики…
– Ты права, я дура!
На пляже не было ни души. Мы с восторгом кинулись в воду. Потом вылезли и растянулись на песке. И вдруг услыхали голоса:
– Гляди, Клав, по-моему, те самые девчонки!
– Вроде да!
Я подняла голову. Неподалеку от нас расположились Клава с Томкой. На ловца и зверь бежит. Может, что-то интересное услышим. Дамы переоделись и довольно долго решали вопрос, идти ли им сейчас в воду или сперва немного пожариться на утреннем солнышке.
– Мотька, – прошептала я, – идем в воду, чтобы они не подумали, что мы за ними…
Мы вскочили и бросились в воду, делая вид, что не замечаем их. В воде мы издавали самые невероятные возгласы на несуществующем языке.
– Мотия, кармагель! – вопила я.
– Хора, лупендрон! Куша ботана мур?
– Мур! Мур!
Когда-то в раннем детстве мы с Мотькой обожали играть «в иностранцев». Мы часами могли нести всякую околесицу на якобы иностранном языке. Теперь это умение нам пригодилось. В жизни все может пригодиться, даже лупендрон.
Вскоре дамы тоже влезли в воду. Но абсолютно ничего интересного не сказали.
Потом, уже лежа на песочке, мы услышали:
– Клав, на каком языке эти девчонки болбочут?
– Да кто их знает, но вообще-то похоже на венгерский.
Мы чуть со смеху не лопнули. И вдруг Клава спросила:
– Томка, а ты к Марику на день рождения идешь?
– Не-а, я же завтра опять в Москву лечу.
– Разлеталась ты!
– Ой, не говори! Надоело до смерти! Но тут у нас такие дела творятся…
В этот момент я увидела, что по пляжу к нам направляется Аркашка. Сейчас он нас окликнет, и тогда все пропало… Я сорвалась с места и как дунула по песку! Подлетев к обалдевшему от моей скорости Аркашке, я зашептала:
– С нами ни слова по-русски!
– Понял! – отозвался Аркашка, окинув взглядом пляж.
Мы с ним не спеша направились к Матильде. По-моему, Аркашка положил на нее глаз.
– Шалом!
– Шалом!
Он бросил сумку на песок.
– Пошли в воду! – прошептал он.
Заплыв подальше, мы наконец могли поговорить.
– Я позвонил, мне Вовкина мамаша сказала, что вы на пляже, а Вовка дрыхнет. Предлагаю сейчас пойти ко мне, мои уехали в Беер-Шеву, так что мы с Маратом одни, хоть поговорить нормально сможем.
