Молчание длилось несколько минут. Крис смотрел в заднее окно на бетонную стену, испачканную грязью. За стеной на некоторых крышах виднелись неоновые огни. Это натолкнуло его на новую идею.
— А не отвезти ли его в другой любовный отель? — спросил он.
Джессика покачала головой:
— Нам ведь придется его как-то туда втащить. Никого не заботит, в каком виде вы выходите из отеля, но на вас внимательно смотрят, когда вы туда заходите. И как нам в таком случае это провернуть?
— Ладно, тогда поехали в мотель. Таро будет оформлять регистрацию..
— Здесь нет мотелей. В Японии нет мотелей.
— Ты шутишь! А почему?
— Не знаю! Просто нет, и все!
Таро смотрел на пол. Внезапно он вскинул голову.
— Эй, — сказал он и показал на Дзэния. — У меня есть замечательная идея.
10
На этой неделе Масахико Сато ездил на белом «мерседесе-CL600».
У него была договоренность с «Осака-XIV», фирмой, торговавшей подержанными автомобилями. Она находилась на Двадцать пятом шоссе в Яо и специализировалась на роскошных иностранных автомобилях; «мерседесах», «БМВ», «кадиллаках», «порше». Сато был знаком с владельцем, Кэндзи Ямада. У них с Ямада была давняя общая история: Сато одолжил Ямада крупную сумму, когда в конце восьмидесятых тот поиздержался во время земельных спекуляций. Договоренность их заключалась в следующем: в любое время Сато мог позаимствовать у Ямада любую из имевшихся в наличии машин, а в случае отказа имел право измордовать должника до полусмерти.
Сато считал эту свою выдумку одной из самых вдохновенных. Так можно было избежать всех заморочек, связанных с владением машиной. Ему не было нужды регистрировать ее на свое имя. Если ему надоедала марка или цвет, достаточно было просто заехать к Ямада и выбрать себе что-нибудь новенькое. Иногда он не делал и этого. Всего три недели назад, находясь в Сига, он встретил в баре отеля одну актрису и пригласил прокатиться в своем новеньком голубом «БМВ» с откидным верхом. Она отказалась, заявив, что принимает такие предложения от незнакомцев, только если у них автомобили красного цвета: красный цвет ее страшно заводит. Сато попросил ее никуда не отлучаться. Позвонив Ямада по мобильнику, он разбудил, того и сообщил, что, если в течение полутора часов перед «Сига-Кинг-отель» не появится красный «БМВ» с откидным верхом, он сожжет дом Ямада. Ямада промчался по семидесятикилометровой трассе с такой скоростью, что у него осталось еще десять минут в запасе. Сато был потрясен. Потрясена была и актриса. И сделала ему классный минет, пока он вез ее по Большому мосту в Оми, любуясь мерцающими в ночи огнями на другом берегу озера Бива.
А «мерседес» он сейчас взял только из-за старика. Когда Танака уведомил его, что пришла его очередь побыть нянькой, Сато сменил «БМВ» на самый крутой «седан», который только смог подыскать ему Ямада. Это был вопрос комфорта. Маленькие спортивные купе были хороши для того, чтобы разъезжать по городу с актрисочками, но, прикрывая босса сутки напролет, нужно было иметь возможность хотя бы просто вытянуть ноги.
Как раз сейчас, без четверти шесть утра, Сато сидел, вытянув ноги и откинувшись на кожаную спинку водительского кресла. Вместе с одним идиотом по имени Фукумото он ждал, когда же старик выйдет из отеля «Счастливый Казанова».
Они сидели тут уже пятнадцать минут, припарковав машину у тротуара в ста метрах от выхода из гостиницы. Уже час, как взошло солнце, и, несмотря на работающий двигатель и включенный кондиционер, было уже очень жарко, солнечный свет заливал окна. «Может, стоит переодеться», — подумал Сато. Он все еще был одет по-деловому: малиновый пиджак, шелковая рубашка с открытым воротом, золотая цепь на шее, золотые часы «Ролекс», золотые кольца, солнечные очки в золотой оправе. Так к полудню он, пожалуй, превратится в лужу пота, даже если будет иногда выходить из машины. А в багажнике лежат спортивная рубашка с короткими рукавами и широкие летние брюки…
Но чтобы достать их, нужно было вставать, а ему было лень. Или придется поднимать Фукумото, и еще неизвестно, что из этого выйдет. Этот придурок будет полчаса рыться в багажнике. Пообщавшись с ним весь вечер, Сато не был уверен, способен ли этот идиот найти у себя в штанах свой собственный тинтин[21].
Пять пятьдесят. Сато закурил сигарету «Майлд Севен». Ночные тени отступали, обнажая следы ночных происшествий. Выглянув в окно, Сато увидел, что кто-то наблевал прямо на тротуар. В розовых лучах утреннего солнца блевотина была похожа на оранжевую лужицу карри.
— Мерзость какая, — проворчал Сато, выпуская струйку дыма. Его мутило при виде рвоты. Он толкнул Фукумото в плечо: — Погляди-ка!
Дремавший Фукумото вскинул голову. К его левой щеке прилипли волосы. Он сонно спросил:
— Что?
— Смотри, кого-то вырвало.
Фукумото поднял брови.
— Угу, — кивнул он, увидев лужицу. — Угу, ништяк.
Угу, ништяк. Обычная реакция Фукумото. Ему было девятнадцать, и он был новенький. По словам Танака, он был членом банды босодзоку[22] из Нэягава. Банда называлась «Костоломы».
— Я слышал, что эти парни одни из самых крутых в пригородах, — пояснил Танака.
Сато и сам это слышал. Вымогательство, похищения с целью выкупа, наркоторговля — «Костоломы» были серьезными преступникам. Но глядя на Фукумото, этого, ей-богу, не подумаешь. Тот был высоким и при этом тяжелым, весил, наверное, не меньше ста кило, и это без кожаных башмаков и куртки. У него было круглое лицо, а волосы торчали во все стороны, как у подростковых поп-идолов. Когда они впервые встретились, Сато сказал ему: «Слушай, ты, жирный кусок дерьма, не хочешь ли малость подкоротить свои космы?» Малыш ответил: «Угу, ништяк» — и уставился на него своей тупой рожей, ожидая продолжения. Он далее не заметил оскорбления.
Сегодня вечером Сато взял его с собой, чтобы произвести кое-какие поборы. Танака приказал им сидеть у любовного отеля всю ночь, но Сато пренебрег этим приказанием. Да ну, что может случиться со стариком, пока он там трахается и дрыхнет. А у Сато были и свои дела. Может, ему удастся научить малыша кое-чему. Так что, воочию убедившись в том, что старик и его заморская шлюха благополучно вошли в здание, Сато отдал Фукумото ключи от «мерседеса» и спросил, не хочет ли он немножко повеселиться. «Угу, ништяк», — согласился идиот.
Таким образом, Сато совершил первую ошибку: отдал идиоту ключи. «Костоломы» обычно носились на мотоциклах, в основном на «судзуки-750», и Сато предположил, что Фукумото умеет водить автомобиль. Через пять минут малыш опрокинул две мусорные урны, задел припаркованную машину и проехал на красный свет.
— Ты знаешь, это означает «стоп», — объяснил ему Сато, и парень взглянул на него со своим обычным тупым выражением:
— Что «это»?
Дальше машину уже вел сам Сато.
Второй ошибкой Сато было то, что он позволил малышу проводить поборы самостоятельно. Сато любил поборы. Он относился к ним почти как к сакральному акту. Ничто не могло сравниться с появлением среди ночи, в полном прикиде, в квартире какого-нибудь бедолаги и с лицезрением того, как с этим бедолагой чуть ли не сердечный удар приключается, когда он соображает, кто перед ним. Еще веселее было, если у парня не оказывалось требуемых денег. «Пятьсот тысяч иен! — орал на него Сато. — Пятьсот тысяч!», а мужик кланялся, извивался в нижнем белье, и было слышно, как в комнате ревут жена и дети. Потом, решив, что с него хватит, Сато надевал медный кастет и наносил мужику удар в живот. Рухнув на колени, тот начинал задыхаться и нести всякую чушь, говорить «Все что угодно» и прочую чепуху. Тогда
