настоящая маленькая трагедия, могу вас заверить. Неплохое укрытие, верно? Спальный мешок фирмы «Ajungilak», пуховый и все такое. Я сидел тут, в шлюпке, пил виски, когда этот парень позвонил в дверь. Увидел, наверное, что у меня горит свет. Анни стояла в углу в гостиной, белая как простыня. Обычно она была очень крутой, но не тогда. Тогда она была действительно напугана.
– Как вы поймали змею? – с любопытством спросил Скарре.
– Дорогой, это плевое дело. Взял пластмассовое ведро. Сначала продырявил дно шилом, сделал дырку размером в десять, может, эре. Потом прокрался в палатку. Гадюка уже вылезла из мешка, заползла в угол и свернулась там. Чертовски большая зверюга. Я просто-напросто накрыл ее ведром и придавил ногой. И брызнул сквозь дыру «Байгоном».
– Что это?
– Очень ядовитый инсектицид. Не продается в розницу. Змея сразу же уснула.
– Откуда у вас доступ к таким вещам?
– Я работаю в «Антисимексе». Борьба с вредителями. Мухи, тараканы и все, что ползает. – Ясно. А потом?
– Потом поймал ее хвост раскроечным ножом и разрезал эту мерзость пополам, положил в пакет и выбросил в собственный мусорный контейнер. Я действительно беспокоился об Анни. Она боялась потом ложиться в собственную постель. – Он покачал головой. – Но вы ведь приехали не для того, чтобы говорить со мной о моей карьере супермена, не так ли? Зачем вы, собственно, приехали?
– Ну… – Скарре отвел локон со лба. – Шеф говорит, мы, как почтальоны, – всегда должны звонить дважды.
– Да? Ну что ж. Но я вообще-то до сих пор не осознал, что кто-то забрал жизнь Анни. Совершенно обычная девочка. Здесь, в этом городе, на этой улице. Ее семья тоже еще не осознала. Теперь ее комната останется нетронутой годами, точно такой же, какой она видела ее в последний раз. Я слышал, так происходит. Вы не думаете, что это подсознательная надежда, что она когда-нибудь вернется?
– Может быть. Вы пойдете на похороны?
– Придет вся деревня. Это всегда бывает так, когда живешь в маленьком городке или деревушке. Ничего не удается скрыть от других. Люди считают, что имеют право во всем принимать участие.
– Может быть, это нам поможет, – сказал Скарре. – Если убийца родом отсюда.
Фритцнер подошел в шлюпке, взял бутылку и опустошил ее.
– Вы думаете, он отсюда?
– Скажем так, мы на это надеемся.
– А я нет. Но если это так, я надеюсь, вы схватите мерзавца как можно скорее. Вероятно, жители всех двадцати домов здесь на улице уже знают, что вы пришли именно ко мне. Второй раз.
– Это вас напрягает?
– Конечно. Я бы с удовольствием остался здесь жить.
– Но ведь вам ничто не мешает!
– Посмотрим. На холостяков всегда косо посматривают.
– Почему?
– Ненормально, когда у мужчины нет женщины. Люди ждут, что он заведет ее, по крайней мере, когда ему исполнится сорок. И если этого не происходит, они ищут какую-то причину.
– Это звучит немного параноидально, мне кажется.
– Вы не знаете, каково жить так близко от других. Наступят жесткие времена, для очень многих.
– Вы думаете о ком-то конкретном?
– Подумал. Да.
– Например, о Йенсволе?
Фитцнер ответил не сразу. Искоса взглянул на Скарре и словно пришел к внезапному решению. Вынул руку из кармана и протянул ему.
– Я хочу показать вам вот это.
На его ладони лежал нитяной шнурок с вплетенными в него жемчужинами.
– Это принадлежит Анни, – сказал Фритцнер. – Я нашел его в автомобиле. Спереди, на полу, он застрял между сиденьем и дверью. Я неделю назад подвозил ее к центру.
– Зачем вы даете это мне?
Фитцнер задержал дыхание.
– Я мог бы оставить все как есть, не так ли? Сжечь в печи, не сказать ни слова. Я просто демонстрирую, мне нечего скрывать.
– Я был в этом уверен, – сказал Скарре.
Фритцнер улыбнулся.
– Вы думаете, я идиот?
– Возможно,- Скарре улыбнулся в ответ.- А может быть, вы пытаетесь одурачить меня. Может быть, вы настолько расчетливы, что разыграли это невинное признание. Я возьму нитку с собой. И буду наблюдать за вами с еще большим вниманием, чем прежде.
Фритцнер побледнел. Скарре не сдержался и улыбнулся еще шире.
– Почему ваша лодка так называется? – спросил он с интересом и взглянул на лодку. – Странное название для лодки: «Narco Traficante»?
– Просто пришло в голову.
Он попытался снова взять себя в руки.
– Звучит неплохо, как вам кажется? – Он озабоченно взглянул на молодого полицейского.
– Вы уже ходили на ней по морю?
– Ни разу, – признался Фитцнер. – В море у меня всегда разыгрывается морская болезнь.
Только сейчас Эдди заметил по своим наручным часам, что прошел целый день тех пор, как первая лопата сухой земли ударилась о крышку гроба. Земли над Анни. Полной веток, камней и червяков. В кармане у него лежал комок бумаги, несколько слов, которые он хотел прочесть, стоя у гроба, после проповеди. Остаток жизни его будет мучить то, что он просто стоял и всхлипывал и не произнес ни единого слова.
– Я думаю, что у Сёльви не все в порядке с головой, – сказал Эдди Холланд и покрутил пальцем у виска. – Это не видно на томограмме, вообще не выявляется медицинским путем, но у нее есть проблемы. Она научилась всему, что нужно в этой жизни, она просто немного медлительна. Может быть, чувствует себя одинокой. Не говорите об этом с Адой, – добавил он.
– Она это отрицает? – спросил Сейер.
– Она говорит, что, если ничего не выявлено, значит, скорее всего, все в порядке. Просто все люди разные, говорит она.
Сейер вызвал его в офис.
– Мне нужно кое о чем вас спросить, – осторожно начал Сейер. – Если бы Анни встретилась на дороге с Акселем Бьёрком, она бы села к нему в машину?
Вопрос заставил Эдди удивленно раскрыть глаза.
– Это неслыханно, – сказал он, помолчав.
– Произошло неслыханное преступление. Просто ответьте на вопрос. Я знаю людей, о которых идет речь, не так хорошо, как вы, и в каком-то смысле в этом мое преимущество.
– Отец Сёльви, – задумчиво сказал Холланд. – Может быть. Они были у него в гостях пару-тройку раз, так что она знала его. Она бы села в машину, если бы он предложил. Почему нет?
– Какие у вас с ним отношения?
– Никаких.
– Но вы говорили с ним?
– Только между делом. Ада никогда не впускала его в дом. Жаловалась, что он надоел.
– А вы сами что об этом думаете?
Холланд заерзал в кресле.
– Я думаю, это было глупо. Он же не хотел ничего плохого, просто увидеть Сёльви раз-другой. Сейчас
