Остлунд вскочил и возбужденно зашагал по комнате.
— Не было ли это слишком рискованно? — спросил он. — Убить человека за практически открытыми дверьми…
— Я не сомневаюсь, что он двери запер, когда совершал убийство, — возразил Пауль. — Почему бы ему этого не сделать? А поскольку в доме все прекрасно слышно, мог немного выждать, пока появится удобный шанс уйти.
— А если бы он при этом кого-то встретил? Например, наткнулся в холле на фру Норстрем?
— Он мог бы сказать, что постучал Боттмеру в дверь, но ему не ответили. Ему уже не приходилось бояться, что Боттмер может его опровергнуть. Нет, риск был не так велик, как могло показаться.
— Если уж мы говорим о людях, которые рано ложатся спать, — заметила Лена Атвид и встала с постели, — то, полагаю, нам пора в путь.
— Можно, я еще кое о чем спрошу? — отозвался Джо. — Коробочка со снотворным в кармане доктора была та самая, которую он обещал принести фру Викторсон, верно?
— Да, и она ее получила, — подтвердил Пауль, — но неполную, вы понимаете почему.
Лена направилась к зеркалу на дверце шкафа.
— Вы уже уезжаете? — разочарованно спросил Остлунд.
— К сожалению, — кивнул Пауль. — Завтра утром мне на работу. Приключение окончено…
— Возможно, это еще не конец, — сказал Лена своему отражению в зеркале. Отражение улыбнулось, когда их взгляды встретились. Улыбалось оно чему-то, понятному только Лене.
ЭПИЛОГ
Джессика: Венеция прелестна, а гондолы! Те, право, просто чудно хороши!
Шейлок: Дурные дети, что отцу не по душе!
Лоренцо:
Шейлок
Ни звука моторов, только цоканье каблуков и шарканье подошв, которые отражались от стен домов и говорили о людях многих и разных: уставших от работы, спешащих, беззаботных, беспокойных и резвых. Горячий воздух был полон звуками шагов.
Пауль Кеннет вернулся к своей научной работе об эпохе упадка средиземноморских городских республик. Едва начались летние каникулы, он отправился в Венецию, и Лена Атвид взяла отпуск и поехала вместе с ним.
Встав утром, они обычно отправлялись на первый завтрак в один из множества крохотных ресторанчиков между площадью Святого Марка и мостом Риальто, по которому Пауль потом шел в бывший монастырь, где работал с архивным материалами.
Завтрак уже был на столе: черный кофе с горячим молоком, свежий белый хлеб, масло и черешневый джем. По столу бегали синие и зеленые блики — отражения от стекол соседних домов и находившейся в вечном движении глади канала. По стенам свисали пахнувшие миндалем гроздья цветов. Из соседнего переулка непрерывно доносился суетливый шорох невидимых шагов.
Они были счастливы. Они знали это, и слова тут были не нужны. Они долго вполголоса беседовали о самых разных вещах, о расписании маленьких пароходиков — вапоретто, о вчерашнем вечере на площади, о двух смуглых священниках, прошедших мимо, или о спелой клубнике, которая начала появляться на овощных лотках по ту сторону Риальто. Порой они только молча прислушивались к звукам города, с которым Пауль познакомился еще в студенческие годы и который так понравился Лене.
И вдруг она подняла голову. Пауль это сразу заметил. Контуры ее темно-рыжих волос четко рисовались на фоне стены, губы приоткрылись. Сквозь шарканье шагов вдруг пробилась шведская речь.
— Экскурсия, — пояснил Пауль. — Венеция кишит туристами. Сейчас они идут на площадь Святого Марка, а потом к колокольне — кампанилле. Что нам до них?
Но Лена со своего места лучше видела улицу.
— Эй, послушайте! — крикнула она и встала. — Задержитесь на минутку!
Посыпались удивленные возгласы. Небольшая компания во главе с Викторсоном вошла в ресторан- тратторию. Не все были знакомы. Пауль никогда не видел Дези, Лена до тех пор не общалась с фру Викторсон, и никто из них не знал Руне Вармина. Зато теперь все перезнакомились.
Викторсон упал на стул, до смерти уставший от непрерывного хождения по соборам и развалинам.
— Мы собирались на какой-то Сан-Марко, — вздохнул он, — но, видимо, свернули не туда. Тут приличный кофе?
Пауль сочувственно сказал.
— Не такой, к какому вы привыкли.
— Это неважно, — заявила фру Викторсон. — Я выпью любой. Закажите мне, пожалуйста, чашечку, вы, наверное, знаете, как это сказать.
«Выглядит она уставшей, — подумал Пауль, — но это, наверное, после долгого пути. Похоже, переживания прошлой зимы ее красоту не испортили».
Руне Вармин обратился к Лене:
— А вы тут на экскурсии?
— Нет, мы тут поселились на целый месяц.
— Вы тут живете? — воскликнула Дези. — Ну, разве это не чудо? Тогда вы нам могли бы показать, как попасть на площадь Святого Марка. Остальные уже там, и я просто должна ее увидеть.
— Выйдем на улицу, и я покажу, как пройти.
Руне еще задержался, чтобы договориться с остальными о месте встречи. Дези улыбалась Лене, как Мадонна, которая уже избавилась от всех проблем.
— Вы были правы, — сказал она. — Теперь все в порядке.
— Я это заметила, — кивнула Лена, — и очень рада.
Она показала молодой паре дорогу и вернулась в тратторию.
Коммерсант проводил взглядом уходящих.
— Я думал, поездка даст нам возможность отдохнуть, — вздохнул он, — но как же утомляет этот отдых!
«Он измотан куда больше, чем жена, — подумал Пауль. — Видимо, не смог так же легко оправиться от пережитого».
Лена вернулась и заговорила с коммерсантом:
— Как там дела в Аброке?
Коммерсант просиял.
— Все вернулось на круги своя. Пастор Солин снова служит в храме и расхваливает католиков, как всегда. Но его викарий, присланный капитулом, оказался таким тупицей, что никто не жалеет, что наш пастор искупил свой грех.
— А что с нотариусом?
— О нем ничего толком не известно, — холодно отмахнулся коммерсант. — Но его жену вновь избрали председателем Союза защиты детей. Это переизбрание нужно в известном смысле понимать как благодарность за ее помощь… вы же знаете…
Доктора он не хотел называть по имени и предпочел перейти на другую тему, тоже касавшуюся города. Очень приятно было видеть человека, который в Венеции так скучал по Аброке.
