зашептала ему на ухо.
Мистер Скользки выслушал сообщение, немедленно сграбастал паука и швырнул его налево, одновременно прыгая с тропинки в заросли справа. Тяжёлый шлепок обрушился на то место, где он только что был, но он уже улепётывал со всех ног вверх по внезапно возникшему склону.
На вершине холма он остановился. В полукилометре перед ним возвышался могучий замок, прибежище Ковена. И замок, и болото вокруг него заливал призрачный свет, исходивший не только от неба. Тропа здесь просматривалась куда лучше, чем на болоте, но спускался он всё так же осторожно: сторожевые духи, расставленные колдунами, отличались мерзким запрограммированным характером и склонностью изобретать новые смертоносные штучки.
Склон закончился, и тропа перешла в каменистый извилистый подъём к окованным железом каменным воротам замка. Почва высохла, растительность поредела. Над головой захлопали кожистые крылья, но мистер Скользки знал, что наверх лучше не смотреть. В тридцати метрах от крепостного рва жара стала невыносимой. До него доносились плеск и шипение лавы, время от времени брызги перелетали через край и выжигали проплешины в той скудной траве, которая там ещё оставалась. Угольно-чёрная голова с парой пылающих глаз мелькнула во рву. Мгновением позже вся тварь выплеснулась кверху, осыпав пришельца искрами и брызгами лавы. Мистер Скользки едва успел заслониться рукой, смертельный ливень разделился надвое и пролился безвредными потоками по обе стороны. С показным спокойствием он наблюдал, как существо надвигается на него по древним каменным ступеням.
Алан – элементаль предпочитал это имя – близоруко прищурился, покачивая головой и всматриваясь в пришельца.
– Э, да не сам ли мистер Скользки почтил нас своим присутствием? – в конце концов воскликнул он и радушно улыбнулся пылающей пастью. Оттуда пахнуло обжигающим жаром, как из открытой муфельной печи. Он прижал когтистые лапы к асбестовой футболке на груди, словно извиняясь за возможную ошибку. Лишённое магмы для отвода тепла, его непроницаемо-чёрное тело раскалялось всё ярче и ярче. Сейчас он напоминал ящера.
– Воистину он, и с гостинцами! – мистер Скользки подбросил кусок свинца. Элементаль поймал его на лету и зажмурился от тающего на языке удовольствия.
Они поболтали немного, обменялись заклинаниями и контрзаклятьями. Алана поставили здесь определять, являются ли посетители известными членами Ковена. Обычно он достигал цели проверкой умений (вроде душа из магмы, который достался мистеру Скользки) и вопросами о былых событиях в замке. Разумеется, Алан был симулятором личности. Мистер Скользки знал наверняка, что за этой беззубой пылающей ухмылкой никогда не крылся ни один живой оператор. Но этот был одним из лучших, состоял из многих сотен блоков на пси-лиспе и просто затмевал общедоступные программки-собеседники – те начинали повторяться уже через несколько часов разговора, не развивались и терялись от нелепых реплик. Алан был при Ковене ещё до вступления мистера Скользки, и никто не признавался в его авторстве (хотя подозревали Уайли Дж.). У него даже не было имени, пока Эритрина в этом году не подарила ему асбестовую футболку с Аланом Тьюрингом.
Беседа забавляла мистера Скользки, но он держался настороже. Умереть от лап Алана было бы больно, да и терять несохранённые воспоминания тоже не хотелось. Такая смерть постигла многих просителей у этих ворот, и не скоро они вернулись на этот план.
Удовлетворённый, Алан помахал шипастым кулаком сторожам на башне, и подъёмный мост – сплошные керамика и вольфрам – опустился перед гостем. Мистер Скользки поспешил войти, стараясь не обращать внимания на шипение и бурление под мостом. Алан, теперь сплошная любезность, обождал, пока тот скроется во внутреннем дворе, прежде чем обрушиться брюхом вперёд в свой лавовый бассейн.
Большинство завсегдатаев, за заметным исключением Эритрины, уже собрались. По ту сторону зала Робин Гуд, весь в зелёном и в облике Эррола Флинна, предавался крайне тесной беседе с необычайно милой дамой (впрочем, все они могли тут выглядеть необычайно милыми), которая колебалась между обличьями блондинки и брюнетки. У камина Уайли Дж. Бастард, Липко Лаймо и DON.MAC оживлённо дискутировали над грудой карт. А в тёмном углу, куда не долетали отблески огня из камина, одиноко приткнулся старинный терминал-телепринтер. Мистер Скользки прошёл мимо, не глядя в его сторону.
– А, Скольз! – DON.MAC оторвался от карт и поманил его. – Ты только посмотри, чем тут занялся Лаймо.
– Хмм? – мистер Скользки кивнул остальным и склонился над верхним рулоном. Потрёпанный пергамент по краям, но сама карта – трёхмерная, полупогружённая в лист. Обычная схема банковской защиты и денежных потоков. В смысле, обычная для этого сообщества. Большинство банков не занимались столь искусным изображением автоматической защиты своих активов. (Если уж на то пошло, мистер Скользки подозревал, что большинство банков всё ещё с тоской вспоминают былые времена кредитных карт и Кобола.) Эти штуки придумал Робин Гуд, так что он не ожидал увидеть их у Лаймо.
– Ну и в чём соль?
– Эт' просто двойной шлём, Скольз! Только глянь сюда, эт' не обычная защита. Вроде как те парни, которых зовут мафией, захапали эту банковую сеть в приморских штатах. Не инач', они были с порталами, так всё ловко. До чёрта времени ушло, пока я допёр, что эт' они. Ха! Но теперь-то… только глянь, как они моют бабки, мотают прям' со счетов! Такие мудрилы, просто ложись, но Липко им не перемудрить, – он ткнул пальцем в карту, и одна извилистая линия в путанице мигнула красным. – Если свезёт, они просекут этот отвод не раньше будущей осени, а к тому времени мы их облегчим миллиарда на три, и без единого хвоста, куда всё уплыло!
Все закивали. На этом плане хватало ковенов и сообществ, но их – Ковен с большой буквы – самый известный, они проворачивали самые шумные делишки века. Большинство других мало чем отличались от простых клубов для болтовни. Но среди них попадались и старомодные криминальные организации, которые использовали этот план в своих чисто практичных и авантюрных целях. Колдуны походя издевались над ними, но только Липко Лаймо специализировался на этом.
– Блин, Скольз, ну и круто играют эти ребята, даже круче, чем Великий Враг! – То есть феды. – Если они только допрут, кто ты по правде, эт' будет верная Истинная Смерть! Я, может, и липкий, но я не псих. Я никак не всосу три миллиарда – да хоть и три миллиона – так, чтоб меня не засекли. Но я сработал, как тот Робин: кидаю деньги по трём миллионам всяких счетов тут и в Европе, а среди них – ха! – случайно попался и мой.
Мистер Скользки навострил уши:
– Говоришь, три миллиона счетов? И на каждом по внезапной скромной прибавке? Готов поспорить, Липко, этого мне хватит, чтобы узнать твоё Истинное Имя!
Лаймо отмахнулся:
– По правде, эт' маленько посложнее. Признайте, браты, из вас никто и близко ко мне не под'шёл, а вы знаете побольше всякой мафии.
Он был прав. Все они провели немало времени на этом плане, пытаясь вызнать Истинные Имена других. Это не было пустой забавой, поскольку знание Истинного Имени делало другого вашим рабом, как мистер Скользки уже прочувствовал на себе. Так что колдуны постоянно прощупывали друг друга, сочиняли огромные программы для просеивания личных досье из государственных реестров в поисках характерных манер и привычек. На первый взгляд, найти Лаймо было легче лёгкого, он весь был характернее некуда. Его архаичный британский акцент слишком часто сбивался на североамериканский. Изо всех колдунов он один не носил ни привлекательного, ни гротескного облика. Такое заурядное лицо могло даже быть его настоящим, и мистер Скользки провёл не один месяц над системой поиска этой внешности по публичным и секретным фотобанкам США и Европы. Разумеется, безуспешно, так что со временем все пришли к выводу, что Лаймо носит двойную или даже тройную маску.
Уайли Дж. Бастард усмехнулся:
– Довольно мило, Липко, и довольно безопасно, я согласен. Но что ты с этого поимеешь? Немножко самодовольства и немножко денег? А ведь мы, – он обвёл руками зал, – достойны куда большего! Сообща мы могли бы стать самыми влиятельными людьми в реальном мире. Верно, ДОН?
