– Нет-нет, – успокоил его Паркер. – Карлос помогает нам. На самом деле все библиотекари возражают против уничтожения – кроме администраторов. Но теперь, когда я видeл, как ты миновал охрану, я думаю, что у нас даже там есть союзники. Ты человек знаменитый. Роберт. И мы можем использовать видео, которое ты снял.
– Но я… – Роберт хотел было сказать, что у него нет видеокамеры, но вспомнил о своей одежде. – О'кей, только вам придется мне показать, как его передать.
– Нет проблем… – начал Ривера.
– У тебя это дерьмо стоит, «Эпифания»? – перебил Паркер. – Ага, тогда надо будет, чтобы тебе помог кто-то из тех, кто носит. Считается, что носимые – потрясающе удобно, а на самом деле это только предлог, чтобы твоей жизнью управляли другие. Я лично держусь проверенных решений.
Он похлопал по своему лэптопу. Мелькнуло случайное воспоминание, и Роберт узнал модель. Двадцать с лишним лет назад эта машина была последним словом мощности и миниатюризации – всего восемь дюймов на десять, яркий экран миллиметровой толщины и навороченная видеокамера. А теперь… даже Роберту она казалась важничающим бегемотом.
Паркер глянул на библиотекаря:
– Карлос, как он проник в здание?
– Wo bu zhidao, – ответил Ривера.
– Карлос, ты говоришь по-китайски! – застонал Паркер.
– Ох, виноват. – Он посмотрел на Роберта. – Я во время войны был переводчиком, – сказал он, будто это все объясняло. – Профессор Паркер, я не знаю, как он вошел. Я увидел, как он спускается из Варшавски-Холла. Я использовал те же вьюпойнты, что и система охраны. Но вы сами видели: даже когда он дошел до шреддеров, никто его не остановил. – Он обернулся, с надеждой заглянув куда-то в глубь стеллажей. – Может быть, у декана есть еще люди, работающие на нас.
Из-за полок вышел старик.
– Вы же знаете, что нет никого, Карлос. – Он приблизился к окну, не глядя на Роберта.
– Да, сэр. Мы это не публиковали на нашем видео, но вокруг полно журналистов. Его опознали не менее трех популярных изданий.
Толпа на улице издавала радостные выкрики.
Роберт попытался слегка пожать плечами, как учил Хуан, чтобы вызвать местные новости, но получил только рекламу.
А Шариф по-прежнему молчал.
Постояв с минуту, Блаунт подошел и сел во главе стола, дыша с присвистом. Он старался не смотреть на Роберта прямо, и вообще Уинни держался далеко не столь уверенно, как на уроках Чамлиг.
– О'кей. – Блаунт кивнул Тому Паркеру. – Скажите нашим демонстрантам, чтобы заканчивали. Переходили там к интервью и высказыванию мнений.
– А что нам делать с этим Новым Поворотом Событий? – Томми ткнул пальцем в сторону Роберта.
Блаунт наконец-то обратил на него взгляд. А «Эпифания» пошла гнать информацию на его фоне:
– Ну что, Уинни? – спросил Роберт. – По-прежнему плетешь интриги и обделываешь делишки?
Блаунт побледнел, но слова для ответа выбрал очень тщательно:
– Называйте меня Уинстон или декан Блаунт. Если не трудно.
Были времена, когда он вполне пропустил бы мимо ушей «Уинни». Именно Роберт его от этого вылечил.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Наконец Блаунт спросил:
– У вас есть объяснение, как вы проникли через служебный вход?
Роберт засмеялся:
– Просто вошел. Скорее всего по чистому невежеству.
Томми Паркер оторвался от лэптопа.
– А вот последняя открытая информация по Роберту Гу. Он серьезно страдал болезнью Альцгеймера почти четыре года. Один из недавно вылеченных. – Томми поднял глаза на Роберта. – Послушай, старик, да ты же чуть не помер от старости, когда тебя стали лечить. С другой стороны, похоже, тебе крепко повезло с медицинской точки зрения. Так почему ты именно сегодня надумал заявиться в университет Сан-Диего?
Роберт пожал плечами. Ему самому стало странно,
– Случайное совпадение. Пришел, потому что… потому что книги хотел посмотреть.
