какой-нибудь долгосрочный и незначительный заказ. Главное — появление в печати снимка и показ по телевидению щитов, на которых «Голь и K°», «Ли Хэ Пин» и строительный гигант-фирма значатся рядом.
Тем временем Клео небольшими партиями предлагает акции обеих компаний Амоса на бирже, до зуда расчесывая к ним интерес. «Ребята горячих денег» снова скупают их, опять продают и так несколько раз, пока не спровоцируют устойчивую уверенность у фондовиков, что эти акции, если и не стабильны, то только в смысле повышения спроса на них. Цикл покупка-продажа продолжается. Это привлечет внимание финансовых газетчиков, для которых самая фантастическая наличность — ничто, а тысчонка, сменившая владельца, уже событие. Кое-кто из дотошных писак побывает на месте и, увидев названия «Голь и K°» и «Ли Хэ Пин» вместе с известной фирмой, примется терзать оказавшийся на стройке в пределах досягаемости «источник», то есть клерка, скажем, из «Голь и K°». Клерк заявит, что не уполномочен разговаривать с прессой, поскольку глава фирмы намерен сам выступить с заявлением, которое, как краем глаза приметил клерк, — «вы уж меня не выдавайте!» — он готовит с юристом…
План показал признаки жизненности.
Биржа отреагировала. Акции, хотя и тяжеловато, но поднялись до двух долларов. Клео, как опытный пастух, перегнал чуть подальше от этих акций свое организованное стадо «ребят горячих денег», а на их место ринулись алчные дикари. Бумаги «Голь и K°» и «Ли Хэ Пин» закрутились в обороте сами по себе.
Джеффри лично проинструктировал клерка на стройке — разумеется, никакие работы не велись, — как вести себя дальше. Он разрешил утечку информации. Клерк якобы не сможет совладать с припадком тщеславия, когда настойчивый писака в следующий раз пристанет с расспросами. Президент компаний «Голь и K°» и «Ли Хэ Пин», один из крупнейших пайщиков «Ассошиэйтед мерчант бэнк» господин Амос Доуви обещал клерку повышение на новом месте… Крупные строительные заказы продолжают поступать…
Через неделю акции стояли на отметке сорок пять долларов за штуку.
Джеффри предусмотрел практически все. Кроме одного. Что в мутной воде биржевой игры акции компаний «Голь и K°» и «Ли Хэ Пин», обещающие стать сверхприбыльными, притянут огромную рыбу. И она подошла, чтобы принюхаться к добыче. И от прожорливости не разобралась, что акции — не добыча, а только наживка. Нуган Ханг вбил накопления Сети в закупку акций, не стоивших и типографских расходов.
Возможно, чутье и разум президента «Нуган Ханг бэнкинг груп» за несколько лет пребывания на посту оказались вытравлены сознанием собственного могущества и значимости. Возможно, что он слишком доверился журналистам, которых покупал весьма неразборчиво. Особенно таким, которые вопросы считают важнее ответов и занимаются изложением домыслов, окутывая их публицистическим паром, то есть таким журналистам, которые ни на минуту не сомневаются, что за гонорар могут разобраться во всем на свете… В самой же Сети в условиях крайней секретности Ханг не сталкивался с независимыми мнениями, отучился сдерживаться и осторожничать. Сначала потерял власть над собой, а теперь потерял и деньги Сети…
Джеффри не мог и на секунду представить, что Хангу, запроси он данные относительно Амоса Доуви, президента «Голь и K°», Сеть не предоставила бы информацию об его аресте некоторое время назад. Как можно было вложить средства в акции компаний-призраков? Все яйца в одну трухлявую корзину!
Пиватски спросил:
— Нуган, когда ты решал покупать акции «Голь и K°» и «Ли Хэ Пин», ты советовался с кем-нибудь относительно репутации этих клочков использованной туалетной бумаги?
— У меня имелись солидные брокерские рекомендации…
— От кого? От кого именно, Нуган?
— Я советовался с людьми, которые сами хватали эти акции. Я им полностью доверяю и сейчас. Насколько мне известно… они тоже потеряли много на этих же бумагах. И хотя я не вправе называть тебе этих людей, я сделаю это…
— Обстоятельства чрезвычайные. До щепетильности ли? Сделай…
— Я сделаю это… Но сделаю потому, что мне необходимо исчезнуть из-за тех показаний, которые сейчас дает в Австралии предавший Сеть подонок… Ты последний, кого я решил увидеть, перед тем как закопаться в ил… Я предлагаю тебе взять на себя формальное руководство «Нуган Ханг бэнкинг груп».
Перед Джеффри сидел растерявшийся генерал. Командир, потерявший управление, бросающий солдат на произвол судьбы и милость своих победителей. А солдаты, ничего не ведая, по-прежнему держат фронт и будут держать, пока не погибнут.
— Знаешь, Нуган, я бы принял штурвал компании… Но ведь потом дело будет выглядеть так, будто банк обворовали у меня, а не у тебя… В денежных делах дружба и верность тоже имеют цену. Тебе бы следовало понимать такие вещи… Так кто же посоветовал брать акции?
— Бруно.
— Лябасти?
Матерый, высочайшего ранга военный разведчик Нуган Ханг и не подозревал, какой он дурак и дилетант в финансовых комбинациях. Видимо, генералам все же следует ограничиваться простейшим видом экономической деятельности — использованием казенного имущества и дармовым солдатским трудом. На шахматных досках играют шахматисты, боксерам место на ринге. Это разные миры…
Последнюю точку в затее с «Голь и K°» и «Ли Хэ Пин» Джеффри Пиватски ставил, в буквальном смысле работая локоть к локтю с Бруно Лябасти и Клео Сурапато. Они сами, не доверяя никому, уничтожали следы липовых компаний на восемнадцатом этаже высотки на Батарейной улице. За окнами по реке Сингапур сновали переполненные веселящимися пассажирами джонки — по случаю профсоюзного праздника суда были украшены драконами и красными фонарями. У подоконника три перегревшихся от многочасовой работы шреддера мелко изжевывали ножами-челюстями переписку двух компаний и все остальное, что документально свидетельствовало об их существовании. Бумажную крошку приходилось уже руками трамбовать в пластиковые мешки для мусора.
Бруно, ловко заклеивая мешки скотчем, прижимал плечом к уху телефонную трубку и диктовал своей секретарше в Индо-Австралийском банке:
— Миссис Нго, передайте нашему адвокату мое распоряжение уничтожить в его конторе не только переписку, имеющую любые намеки на связь «Голь и K°» и «Ли Хэ Пин» с «Ассошиэйтед мерчант бэнк», но и любые её признаки. Скажем, записи о поступлении и отправке писем или чего бы там ни было в его книгах регистрации входящей и исходящей почты… Да вы знаете что сказать. Немедленно и без остатка!
Клео в той же манере по другой телефонной линии наказывал сыну:
— Лин Вэй, слушай родительский приказ! Мчишься в здание «Стрейтс трайдент»… это номер девять здесь же, на Батарейной… в контору «Ассошиэйтед мерчант бэнк». Не пользуйся лифтом. Поднимайся пожарной лестницей… Покажи, что ты отличный футболист… Никто, даже вахтеры, не должны тебя видеть. Магнитная карточка к двери черного хода у тебя есть, код замка в контору ты знаешь. Код входа в базу данных банка запомни: «кейджи» — задница… Да, именно так, задница… Сотрешь в компьютерах банка все и любые сведения о его причастности к операциям компаний «Голь и K°» и «Ли Хэ Пин», в особенности об отношениях нашего торгово-финансового дома с Амосом Доуви, председателем обеих компаний. Не торопись, время у тебя есть… Не забудь в завершение стереть след-регистрацию своего входа в компьютер. Затем просмотри соответствующие подшивки бумаг, их немного, в основном, они касаются русских дел… Как почему? Потому что русские избегали электронной почты… Сложно им было! Да хватит задавать вопросы! Действуй!
Джеффри поручалось командовать отступлением «ребят горячих денег» на бирже. Приходилось кричать в радиотелефон, стоя у самого окна, поскольку от портального электрокрана, таскавшего внизу, на берегу реки, стальные сваи над котлованом будущего метро, исходили какие-то помехи.
— Спускай всю ораву с поводка, Джимми! По моим данным, из двухсот тысяч акций «Голь и K°» и «Ли Хэ Пин» около шестидесяти тысяч штук значатся за «Лин, Клео и Клео»… Сбрасывай все и помни, что времени у тебя почти нет… Теряй в цене, не колеблясь!
— Потери-и-и… Поте-ре-ре… — неслось в ответ из биржи по радиотелефону, и больше Джеффри ничего не мог разобрать. Да, в общем-то, и не нужно было.
Но в этот момент оператор крана, наверное, выключил мотор лебедки, и голос старшего брокера Джимми прорвался:
— …начнутся после выброса первых десяти тысяч штук. Но я постараюсь, господин Пиватски! Хотя
