— Доказательства этому я никогда не видел. — Он имел в виду мысли землян. — Я знаю тех, которые верят в то, что видели их. Земляне утверждают, что им неизвестно, откуда пришла чума, что, возможно, ее сотворили облачные киты или что-то на священной земле… — Рифы. — Не знаю. Они создали вакцину, но лишь после того, как многие из нас умерли… или стали стерильными.
Не потому ли я видел так мало детей во Фриктауне? Не из-за этого ли его голос срывался, когда он разговаривал с Перримидом? Не поэтому ли он жил один и не желал обзаводиться другой семьей, кроме Мийи и ее сестры? Я не стал его об этом спрашивать, не мог.
— Ты знал… о патриотах, о Наох, о том, что замышляла Мийа?
— Нет, — сказал он почти сердито. — До сих пор не знал. Я давно не видел Наох. Она была резка — она резка всегда… — Он замолчал. — Мийа была совсем маленькая, когда их родители умерли. Возможно, она не помнит их, как Наох. — Его взгляд стал отрешенным. — Путь для Наох всегда представлял собой прямую линию… Мийа однажды сказала мне, что Путь ведет к мудрости, а не к счастью.
— Ясно, — пробормотал я. — Это то, чему учит их Путь, который выбрала Наох. Она как зыбучий песок поглотила Мийю и остальных патриотов.
Он кивнул, опуская голову на руки.
— Я всегда думал, что Мийа сильнее и даром, и рассудительностью. Но может быть, болезнь Наох сильнее их обеих.
— Мийа сказала, что «видение» Наох сделало ее дар более могущественным, или у нее появилось больше причин, чтобы пользоваться им.
— Я в своей жизни видел достаточно искажений дара. Я верю в то, что возможно все. — Тяжелая покорность судьбе звучала в его голосе.
— Мийа любит Джеби, возможно, слишком любит… — Слова вонзались мне в глотку, как иголки, Мийа не должна была так любить его, учитывая то, кем была она и кем был он. Но потерять его, зная, что она больше никогда его не увидит, что у нее никогда не будет детей… — Она боится потерять его, отдав им, — сказал я наконец. — Это делает ее уязвимой.
Не увлекайся. Вот чему учил меня Старый город. Цена слишком высока. Надежда, доверие, любовь — только камни на твоей шее, когда ты уже идешь ко дну. Но в мою жизнь вошла Джули Та Минг и дала мне понять, что лишь доверие, протянутая дружеская рука могут спасти тебя.
Сейчас, сидя здесь, я в первый раз с того момента задумался: не права ли была улица?
— Что тебя связывает с Мийей? — внезапно резко спросил меня Хэньен.
Я, вздрогнув, поднял глаза:
— Я… Мы… — Я сделал глубокий вдох. — Нэшиертах… — Сказав это, я понял, что права была всегда Джули Та Минг.
— Нэшиертах? — Он уставился на меня. Интересно, что показалось ему более невозможным: то, что она может испытывать какие-либо чувства к такому умственному калеке, как я, или же то, что такой, как я, вообще может кого-либо любить?
Он дотянулся до моего плеча и легко коснулся его, словно мыслью. И улыбнулся улыбкой, полной боли, перед тем как убрать руку. Не знаю, кто из нас был более удивлен.
Я обхватил голову руками, всматриваясь в темные годы истории гидранов, запечатленные в рисунке деревянной столешницы.
— Я должен найти Мийю, — сказал я наконец. Он не ответил, и мне пришлось посмотреть ему в глаза. — Но как? Скажи, как мне сделать это? Ты наверняка можешь… отыскать в пространстве ее мысли, если так давно ее знаешь.
Морщины на его постаревшем лице стали глубже. Он казался полностью истощенным необходимостью принимать решения любой срочности, любой важности.
— Возможно, я смогу найти ее, если она в городе. Если Наох забрала Мийю куда-нибудь в другое место, это будет невозможно. Но сначала мне нужно выспаться. И тебе следует отдохнуть, иначе ничего хорошего не получится. — Он медленно поднялся.
Я открыл было рот, чтобы сказать, что у нас нет времени, но перевел взгляд на свое обессилевшее тело, распластавшееся на столешнице, и согласился.
— Тебя ждет постель, — он указал на боковую комнату и скрылся, как привидение, в дверях темной комнаты.
В спальне, куда Хэньен отправил меня, была не кровать, а подвесная койка, располагавшаяся между потолком и полом. Я подошел к ней, положил на нее руки. Койка висела на уровне плеч. Единственным способом, которым я мог на нее взобраться, была левитация. Я вздохнул и стащил постель на пол. Улегшись на твердую, холодную плитку и завернувшись в одеяла, я заснул, даже не успев подумать о сне.
Глава 18
Я проснулся, задыхаясь и обливаясь потом. Отбрасывая сон, в котором меня душили, выкарабкался из обвившихся вокруг тела одеял, я сел, и несколько вдохов еще не мог понять, почему я спал на полу… Неужели я все еще в Старом городе… Нет. Не там. Во Фриктауне.
Я встал и побрел, разгоняя туман сна, в центральную комнату, туда, где я в последний раз видел Хэньена. Светало, но в комнате царил полумрак. Хэньен уже проснулся и сидел, выпрямясь, на стуле, уставившись невидящим взглядом в пустоту.
— Хэньен? — Мое сердце тревожно забилось. Но он не был мертв, он использовал свою пси-энергию, отыскивая Мийю или Наох. Ты выглядел так, будто умер. Не один человек говорил мне это, когда я пользовался даром. Сейчас я понял, почему большинство из твердолобых не любят наблюдать за псионом.
Хэньен внезапно вернулся, выйдя из транса, словно мое появление в комнате было замечено некими чувствительными элементами.
— Удачно? — спросил я, вздрогнув, когда понял, что говорю на стандарте. Я прошел в комнату.
— Удачно? — повторил он, наклонив голову.
— Ищешь их. Нашел?
На его лице отразилось понимание.
— Нет… и да. Пока что я не обнаружил никого из них. Но я проследил пути ДНО. Наох послала их в общину, когда узнала, что Тау сделал с монастырем. Они провозглашают, что время, которое предвидела Наох, пришло, что если сейчас наш народ поднимется, сольется в единый мозг, мы можем вынудить землян оставить этот мир.
— Но это сумасшествие. — Я замолчал: он знал это не хуже меня. — Что они собираются делать? — спросил я, когда он поднялся со стула.
— Я связывался с Советом, мы еще пытаемся, собрав силы, предотвратить распространение болезни.
— А как Мийа и Джеби?
Он покачал головой, снова становясь отстраненным.
— Сначала мы должны остановить других, не то возвращение Джеби не будет иметь смысла.
Я проглотил свой протест и спросил:
— А где Бабушка?
Он слегка нахмурился, концентрируясь:
— Почему ты спрашиваешь о ней?
— Потому что Мийа и Джеби все еще имеют для меня значение, и после того, как ты найдешь Наох, они будут иметь значение для тебя. А я ничего не смогу сделать, если рядом со мной не будет телепата, который мог бы мне помочь.
— Я спрошу ее, — сказал он.
Он снова ушел в себя.
Я ждал, чувствуя, что разочарование поднимается во мне подобно жару. Но вот мысли Хэньена снова возвратились в комнату:
— Она поможет тебе. Но я не могу послать тебя к ней. Это заберет большую часть моей силы, а она мне нужна.
