провала и т. п.) заставляют шпиона напрашиваться на статус перебежчика во избежание худшего. При первом контакте с контрразведчиком он обычно получает совет «не торопиться» со сдачей в плен, поскольку будет полезнее для нового «друга» на прежнем месте, а также услышит от этого «друга» предложение добыть информацию, которая ему не по зубам. Это обычная проба на «подставу».
Если шпион не подставка, он явится и признается, что запрашиваемая информация вне пределов его досягаемости. Однако кандидата в перебежчики могут и недооценить: он достает нужные сведения. Охотник за шпионами определенно знает, что переданная информация точная, поскольку уже получил соответствующие данные из других давно испытанных источников. Тогда перебежчик подвергается дальнейшей проверке. И если снова доказывает, что способен добиваться успеха, он — провалился. Но и в этом случае контрразведчик не отворачивается от шпиона-подставы до тех пор, пока тот не догадается, что «новый друг» водит его за нос.
Игра, которую ведет шпион за шпионами с «подставным» отнюдь не безобидна, как может показаться. Контрразведчик вполне понимает, что объявившийся лже-перебежчик — только лишь другая карта, разыгрываемая противником, попытка подобраться к цели иным путем. Поднятые вверх руки не означают, что вылезший из подполья нелегал жаждет статуса военнопленного и не более того. Шпионы по определению не сдаются, потому что при всех обстоятельствах, в том числе и с поднятыми руками, играют неизменно одну и ту же игру — собственную.
Обычно продуманными и рассчитанными вопросами, поставленными подставному «перебежчику», его хозяев отправляют по ложному следу. Информация или услуги, которые запрашиваются в обмен на прием в плен у «изменника», могут создавать ошибочные представления о нуждах контрразведывательной конторы и её намерениях.
К сожалению, на практике случается и так, что в затеянной со шпионом игре в кошки-мышки оказывается один игрок, сама контрразведка, которая, как говорится, пережала в деликатном деле ведения переговоров с кандидатом в перебежчики. Нелегал, которого шпион за шпионами посчитал лже- перебежчиком, на самом-то деле оказывается лже-подставой. Ума ли, подлости ли не хватило разглядеть в нем «настоящего», в каждом отдельном случае приходиться лишь гадать. При такой раскладке карт шпион по найму использует сложившуюся ситуацию как ниспосланный удачей шанс начать новую жизнь. Он исчезает. Становится свободен. Без старого хозяина, который с ним не расплатился и, возможно, подставил, а также и без «нового друга», который его не принял по глупости или за ненадобностью (такое случается), а также в ожидании следующего работодателя, который однажды объявится. Как поется в английской песенке о девице, работающей по поездам: «Waiting at the station for a near relation».
Существует множество игр, в которые шпион за шпионами предлагает сыграть перебежчикам. Однако их вариантность зависит от наличия под рукой человеческих ресурсов. В разведывательных конторах они в хроническом дефиците. Изобретательность, вкус к импровизации, чувство меры, проницательность — помимо интуиции, о которой уже говорилось, тоже дар Божий. Не все обладают этими данными в нужной мере в пестрой ораве разведчиков и контрразведчиков, проверяющих ценность секрета или услуги, которые обещает шпион по найму, собирающийся перебежать. Качественных сотрудников катастрофически мало в любой контрразведывательной службе. По этой причине горстку опытных и умелых сосредотачивают лишь на таких операциях, в которых делаются действительно высокие ставки.
Вылезающий из окопа с поднятыми руками шпион по найму трезво оценивает ставку, которую он делает в этот миг, и самого себя в качестве такой ставки.
Шпионажем принято считать разведывательную деятельность, которая проводится с целью получения информации негласными путями.
Под разведывательной деятельностью понимаются любые действия, направленные на сбор, обработку и оценку сведений, а также составление на их основе отчета для заказчика разведывательных данных.
Шпион, разведчик — это лицо, нанимаемое правительственной, корпоративной или частной организацией в целях добывания секретной информации о любом государстве, корпорации или организации, которые не обязательно, с точки зрения нанимателя, являются его противником или конкурентом.
На Западе вместо слов «шпион» или «разведчик» предпочитают использовать термин «агент». В США и Англии, например, агентом называется и завербованный спецслужбой помощник (наемник), и сотрудник этой спецслужбы.
Двойной агент — это агент, используемый в оперативных целях одновременно двумя или более спецслужбами и снабжающий одну из них информацией об остальных или каждую информацией о каждой. Агент может оказаться в таком положении как преднамеренно, так и не по своей воле, вынужденно и, возможно, не ведая об этом.
В Европе и России под агентом-двойником понимается только перевербованный агент, работающий на две разведки. В США и Англии двойным агентом считают также и завербованного противником сотрудника разведки или контрразведки.
Нелегал — это сотрудник разведки, в том числе и шпион по найму, находящийся на оперативной работе за пределами страны, гражданином которой является, и выдающий себя за уроженца страны пребывания или иностранца любого, кроме своего подлинного, происхождения. Основная работа нелегала вербовка агентов, имеющих доступ к секретной информации или занятых на предприятиях и в учреждениях, интересующих его работодателя. Нелегалов, которые разъезжают из страны в страну, иногда называют ещё «гастролерами». В отличие от резидентуры, прикрывающейся коммерческим, банковским, культурным или каким-либо иным представительством, включая посольство, сеть агентов, возглавляемая нелегалом, называется нелегальной резидентурой.
Есть расхожая французская поговорка, что всякая дефиниция выстроенная из слов стена, которую рано или поздно сносит жизнь. Видимая история практического шпионажа полна таких сносов в том, что касается вышеприведенных определений.
В декабре 1961 года майор КГБ СССР Анатолий Михайлович Голицын, работавший в Хельсинки, перебежал под именем Анатолия Климова в ЦРУ США. Причиной предательства, как он объяснил, стало «разочарование в идеях коммунизма и неприятие царившей в КГБ атмосферы подковерных интриг». Климов-Голицын сообщил агентам ЦРУ, что у них, а также в британской секретной службе работают советские «кроты» и, в частности, дал улики по делу самого выдающегося из них, Гарольда-Кима Филби. Кроме того, он передал американцам обширную информацию по многим своим коллегам и разведывательным операциям в других странах Запада. Во Франции, например, после того, как содержание голицынских «брифингов» Вашингтон довел до сведения Парижа, подали в отставку руководители двух спецслужб и советник президента де Голля по разведке.
Примечательно, что двое других советских перебежчиков — имевший кличку «Федора» и Юрий Носенко, которые предложили ЦРУ свои услуги после Климова-Голицына, очернили достоверность голицынской информации. При этом ещё до появления обоих у американцев Голицын предсказывал, что КГБ непременно «подбросит» дезинформаторов с целью его, Голицына, дискредитации.
На основе голицынских предупреждений американцы подвергли Носенко тяжелым допросам. В первые недели ему не давали спать, содержали в душной камере на учебно-тренировочной базе ЦРУ в Кэмп-Пири, где он и провел четыре года. На пленнике как на боксерской груше тренировались в ведении допросов курсанты разведшколы.
Зверское отношение к Носенко Питер Солски объяснял мстительностью американцев. В Москве на Лубянке не задолго до этого не лучшим образом обошлись при допросах с профессором политологии Йельского университета Баргхурном. Профессора схватили в 1963 году у входа в московскую гостиницу «Метрополь», как посчитали в ЦРУ, по выбору самого Носенко. Профессора предполагалось выменять на «советского агента в Нью-Йорке, выданного Голицыным». Правда, Баргхурн оказался на свободе через две недели и без обмена…
Кличку «Федора» носил сотрудник советской спецслужбы, снабжавший информацией ЦРУ, ФБР и Сикрет Интеллидженс Сервис. Кто скрывался под псевдонимом, остается и по сей день не ясным. Солски считал, что речь идет об Алексее Кулаке, сотруднике ГРУ и атташе по науке, работавшем в Нью-Йорке под «крышей» делегации СССР в ООН. Николас Боткин называл другого — Виктора Лисовского, сотрудника КГБ, действовавшего под дипломатическим прикрытием.
