Мы быстро поели. Хозяйственный Прока достал из багажника термос с теплой водой — умыться. Не выходя из машины, наклонившись, я побрызгал из горсти в горевшее и саднящее лицо.
Радио просигналило полдень. Переговоры с представителями «Экзобанка», должно быть, начались.
— Теперь звони боссу, — приказал я.
Общий план действий созрел. А там — как бог даст.
Я перекрестился. Прока, сидевший за рулем, покосился, подумал и сделал то же самое.
Под мою диктовку Дечибал Прока наплел по радиотелефону, будто ночь просидел связанный в каком- то подвале, пока я разъезжал на «БМВ», прихватив и радиотелефон, и финский ствол Проки. Затем-де я вытащил его из подвала, который тут же взорвал вместе со съемочным оборудованием и грудой проявленных пленок. Потом Прока в наручниках валялся в багажнике, пока я опять ездил по городу, часто останавливаясь, определенно у светофоров, то есть Таллинна не покидал. На прощание мстительно проколол четыре ската и запасной баллон, перебил бензопровод. Ствол, редкий «Лахти-35», унес. Радиотелефон, из которого я выковырял блок питания, кинул в машине. Прока заменил блок имевшимся в багажнике про запас и теперь звонит из района Иманта. Деньги я тоже у него выгреб. Что делать?
Толстый полную минуту орал в трубку. Прока пять раз попросил прощения. Сошлись на удержании половины жалования Проки в течение года, ремонте машины за его счет и мучительном уничтожении меня, моей семьи и всего потомства с ограблением квартиры, угоном машины, сожжением дачи и отправлением на её пепелище малой и большой нужды участниками расправы. После этого Ге-Пе обещал выслать поддержку по ориентиру, данному Прокой.
Прикрывшись грузовичком, появившимся на стоянке, мы пронаблюдали, как через несколько минут по шоссе проскочил синий джип «Тойота». Гаргантюа Пантагрюэлевич выслал спасателей. Теперь у него оставались под рукой, как сказал Прока, две машины — спортивный «Порше» и миниавтобус «Форд Транзит», которые выезжают редко, да и стоят в лохусальской резиденции. Так что в ближайшие полчаса — час встреча с Ге-Пе на дороге в окрестностях его пиритской виллы исключалась.
Я рассчитывал подъехать достаточно близко к представительству «Экзобанка» и залечь в машине с биноклем, пока Прока, приоткрыв капот, будет изображать мелкий ремонт. Камуфляж, конечно, липовый. Где, кто и когда видел отказавшую «БМВ» последней модели? Конечно, наблюдатели проверят машину. Выяснят, что действительно — местная, как говорится, того же околотка, принадлежит Ге-Пе, обретающемуся по соседству. Партнеру. Даже если у меня будет минут двадцать, я надеялся что-нибудь да приметить. Дом, в котором держат заложников, выглядит по особенному. Если внимательно присмотреться.
Но валять дурака не понадобилось.
Мы разминулись с темно-серым «Линкольном» — затемненные стекла, фирменный знак на передней двери: желтый геральдический щит с надписью готическими буквами «Экзобанк» и рисунком черепахи. Точно таким же как «Линкольн», полчаса назад проехавший мимо стоянки яхт-клуба, где я ждал отправленного за провиантом Проку…
— Разворачивайся! — заорал я ему. — За «Линкольном» давай!
Пальцы мои дрожали, когда я набирал на радиотелефоне номер представительства «Балтпродинвеста».
— Не приближайся, держись в пределах визуального контакта, велел я Проке.
Повезло: дежурил Андрей.
— Это Шемякин, — сказал я ему. — Попросите господина Шлайна, пожалуйста.
— Здравствуйте, господин Шемякин… Это нелегко сделать. Шлайн на переговорах.
— С представителями «Экзобанка»?
Андрей потянул паузу, проверял по журналу.
— Вероятно, — сказал он осторожно.
— Насколько вероятно? — надавил я.
— Да вон их машина стоит во дворе.
— Серый «Линкольн» с желтым щитом на дверце и затемненными стеклами, верно?
— Сейчас… Да, темноватый такой. Желтый щит с черепахой. Но стекла светлые, прозрачные то есть… Так звать Шлайна?
Я отключил телефон. И помолился: Господи, сделай так, чтобы разговор подслушал Гаргантюа Пантагрюэлевич.
— Твоя пушка-то работает? — спросил я Проку.
— Еще как! А что? Будем драться с этими? Кто такие?
— Партизаны, — сказал я. — Про Мао Цзэдуна и Че Гевару слышал?
— Ну? — откликнулся Прока. Он старался за рулем изо всех сил.
— По теории Мао, партизаны побеждают, если находятся в гуще населения, вроде рыб в воде. По теории Че, на населением следует нагонять страх, терроризировать заодно с властями… Впереди коктейль из тех и других.
— И откуда вы столько знаете про людей? — спросил Прока, сбрасывая газ. В «Линкольне» придержали скорость, рассматривали «хвост».
— Не про них. Про отбросы, как я и ты теперь.
И даже хуже, подумал я. Дерьмо мы распоследнее.
«Линкольн» повернул на Пярнуское шоссе. Я руку поставил бы на кон, что генерал Бахметьев в этой машине и она поедет в Лохусалу.
На Вокзальной улице с парковки резко вывернул знакомый пикап «Судзуки» с тронутыми ржавчиной дугами над кузовом. Отсекая подрезом какой-то грузовичок, пристроился за «Линкольном». Прока дернулся обходить «Судзуки».
— Это их арьергард, не суйся, — сказал я. — Отставай теперь… Они нагляделись на нас. Разговаривают сейчас на эту тему с твоим толстым боссом по радиотелефону. Чего это, мол, его ребята прицепились за ними? Он скажет, что нет никаких его ребят. Они оглянутся: и верно — нет. Значит, хитрит что-то Толстый, крутит. Велел отстать. И занервничают. Толстый же, услышав про объявившуюся на хвосте Чико свою «БМВ», тоже всполошится. Да и мой звонок в представительство, который Толстый, считаю, прослушал, поддал ему жару… А это нам, друг Прока, и требуется на данную минуту собственных панических раздумий… Нужно, чтобы они сбились с ноги на бегу… Хотя бы только сбились… Нам время требуется.
Ловко, подумал я. Элегантно. Поистине стильно. Чико Тургенев придает своему профессионализму утонченность. Вместо убийства — захват, вместо бандитского притона — респектабельная фирма. Две одинаковые роскошные машины, расчетливо приготовленные заранее! Одна, подлинная, отвезла на встречу действительных представителей «Экзобанка» и стоит себе тихо-мирно за оградой представительства «Балтпродинвеста». Вторая тем временем тихо-мирно едет к причалу в Лохусалу. Кому придет в голову проверять респектабельный лимузин?
Чико Тургенев делал работу по высокому стандарту.
Но что предпринять?
Я представил, как пакет с депозитом наличными за генерала Бахметьева, возможно, в эту минуту перекладывается в портфели представителей «Экзобанка». Вячеслава Вячеславовича под охраной эстонского агента им уже показали. Готов к поставке. На проверке наличия лефортовского сидельца, которого, скорее всего, гноят в подвальной подсобке представительства, «клиент» банка не настаивал.
— Помимо бургеровской субмарины у Толстого есть плавсредства в Лохусалу? — спросил я у Проки.
— Есть, — сказал он. — Один «эс-эм-ка-семьдесят-пять» и ещё один новенький, шведская посудина с двумя турбинами и водометом, сорок пять миль в час и любая мель под килем… Класс!
— Что это такое… как его… этот «семьдесят пять»?
— Разведывательный десантный катер, фанерное старье с мотором «газика», пятидесятые годы. При двух пассажирах и тихой погоде без волны двадцать узлов от силы… Пока заведешь, ночь наступает. Толстый и принял-то меня поначалу на работу из-за этого старья. Мотористом-водителем. Рауль рекомендовал. Больше ошивался на причале. Два-три раза в месяц вывозил в кокпите картонки к подлодке, для перегрузки… Маленькие деньги получал. Перешел в сухопутную братву…
