– Согласен. Но почему?
– Вы бы могли провести достаточно глубокую терапию, чтобы по-настоящему поправить положение. Они свернули в узкий коридор.
– Счастливые люди не станут помогать в победе над Амплитуром.
– Печально, но факт.
Процесс искоренения двуличных турлогов шел эффективно и ненавязчиво. Члены Ядра передавали информацию родичам на других планетах, обычно посредством закодированных подпространствограмм, реже лично. Время от времени какой-нибудь турлог становился жертвой несчастного случая. Кончина не вызывала особого интереса у его собратьев, которым так же безразличны были личные дела друг друга, как и дела представителей других народов. Все это слегка ослабило потенциал Узора в разработке и претворении в жизнь новых сложных стратегических замыслов. Но это ни в какое сравнение не шло с интеллектуальными потерями, которые понес Амплитур. Как ни трудились настойчивые и терпеливые неприятели, не удалось им отыскать причин такого кровопускания.
Повторный захват Узором дельты, а следом и ряда баз и укреплений выше по реке, переломил хребет вражеского сопротивления на Чемадии. С этого момента действия противника сводились лишь к упорным оборонительным боям и медленному отступлению под натиском сил Узора, наступающею и уничтожающего неприятеля по всей планете. Какие бы подкрепления не бросал на Чемадию Амплитур, все они оказывались несостоятельными перед лицом мощного наступления, развернутого Узором и возглавляемого человеческими силами. Когда, наконец, нападению подвергся их собственный всепланетный штаб, амплитуры организовали привычную судорожную контратаку без всякой надежды на успех – с единственной целью – дать высшему командному составу время ускользнуть на орбиту, к поджидающему там подпространственному транспортному кораблю. Суда сновали из подпространства и обратно, и Узору, как обычно, не удалось перехватить беглецов.
Эта неудача была скрашена официальным захватом последнего очага сопротивления на Чемадии. Еще один мир освобожден из-под власти Амплитура, избавлен от насильственного подчинения чуждому и негибкому Назначению. Лалелеланг накопила такие запасы информации, что целые области, знала она, не удастся ей даже затронуть, поскольку жизни на это не хватит, даже если ознакомиться с ними самым беглым образом. Те вейсы, что придут после нее и захотят извлечь из всего этого пользу, найдут для себя интересных материалов на десятилетия работы.
И тем не менее останавливаться она не желала. Такой возможности может никогда больше не подвернуться – ни ей, ни другим вейсам. Поэтому она продолжала следовать за Страат-иеном даже на самые скучные собрания, наблюдая, записывая и комментируя даже самую обыденную человеческую деятельность.
Он не обращал на нее внимания, настолько привыкнув к тому, что она в буквальном смысле слова вертится под ногами, что ежедневная рутина казалась бы ему не полной, если бы в ней отсутствовало ее внимательное участие. То же самое можно было бы сказать и о тех, с кем он работал. Первая волна ехидных шуточек и язвительных замечаний схлынула. Никто больше не удивлялся ее присутствию на заседаниях или вопросам, которые она с жадностью задавала солдатам в комнатах отдыха и в коридорах. Несмотря на бегство вражеского штаба, продолжались бои по очистке планеты от остатков сопротивляющихся криголитов, равно как и ранты по установке постоянных защитных систем наземного базирования. Последнее было необходимо, чтобы предупредить любые вражеские попытки вновь высадиться на Чемадии. В первые столетия войны Узор несколько раз был пойман на самоуспокоенности, когда, решив уже, что окончательно установил контроль над спорной планетой, подвергался со стороны Амплитура контрудару крупными силами и нес тяжелые потери в живой силе и технике. Но это было еще задолго до того, как в конфликт вступило Человечество.
Будучи высокоцивилизованными существами, амплитуры не были умственно приспособлены для разработки военной стратегии. Подобно массудам, ашреганам, гивистамам и прочим цивилизованным существам, им приходилось учиться этому путем мучительных проб и ошибок. У людей с этим процессом вопросов не возникало. В бою они чувствовали себя естественно и действовали без заминок. И хотя эта их способность делала людей этаким пугалом для остальных членов Узора, те прекрасно сознавали, какое из этот можно извлечь преимущество, и случая этим воспользоваться не упускали. Амплитур и братья их меньшие не успевали реагировать на действия людей. И не было ничего удивительного, что течение войны пошло совершенно в ином русле.
Лалелеланг сидела, поджав ноги, на пороге своей комнаты, которая выходила на несколько бронированных туннелей, соединяющих различные корпуса базы. На голом, истертом пластике сиделось ничуть не хуже, чем на чем-либо еще, потому что вся мебель базы изготовлена была без учета особенностей вейсов. Присутствие вейсов не требовалось и не предусматривалось, а посему на спорные миры не поставлялось никакого оборудования, призванного обеспечить им жизненные удобства. Ей приходилось довольствоваться комнатой, оборудованной на случай неожиданного визита с’ванского советника. С’ваны же были низкими и плотными, в то время как вейсы – стройными и хрупкими, за исключением средней части туловища. Поэтому апартаменты были для нее крайне неудобными. И даже хуже – они даже не были украшены. У Вейса и С’вана совершенно различные жизненные ценности.
Она обходилась. Все лучше, чем спать за пределами комплекса, под открытым небом. И со с’ванскими удобствами было легче обращаться, чем с их уродливыми человеческими эквивалентами. По крайней мере, самые жизненно важные компоненты были ей доступны.
Она скользнула взглядом по прозрачной кровле крытого прохода. Теперь, когда Чемадия освобождена, бронированный щит постоянно убран и открыт доступ для теплых солнечных лучей прибрежного солнышка. Несколько местных растений, которые она была вынуждена приютить, чтобы хоть как-то придать мрачному обиталищу вейский дух и цвет, тянулись вверх. Дверь поцокала – любимый дверной сигнал с’ванов, – и она встала, чтобы поприветствовать посетителя. Увидев Страат-иена, она была слегка удивлена. Непривычно было, что он ее ищет.
Она пропустила его, слегка отступив в сторону, и он с трудом протиснулся, пригибая голову, под низкий свод с’ванского жилища. Не обращая внимания на неудобную мелкую мебель, он устроился, как мог, на мягком полу.
– Хотите подкрепиться? – отважилась она. – Выпить или закусить?
– Нет, спасибо. – Он быстро глянул на открытую дверь.
– Не то чтобы вы меня избегали, – продолжила она, – но это так не похоже на вас – разыскивать меня. Мне очень приятно составить вам компанию.
– Можете не тратить на меня вашу обычную вейскую вежливость, – ответил он. – Мы достаточно давно работаем вместе, чтобы была нужда притворяться. Я прекрасно знаю, что, как все вейсы, вы находите мое присутствие физически неприятным, особенно в небольшом замкнутом пространстве. Вы просто лучше это переносите. В его коротком ответе содержалось больше нарушений этикета, чем иной вейс совершает за год. Она это знала и не стала обращать внимания, как не обращала внимания на все подобные проявления человеческой неотесанности. С ними иначе было не сработаться.
– Есть кое-что, о чем, я считаю, вам следовало бы знать. – До нее дошло, что он находится в состоянии мучительной внутренней борьбы. – Я решил довериться вам, Лалелеланг. Нет, именно по- настоящему довериться. Она полуприкрыла глаза, защищаясь от его пронзительного, неосознанного звериного взгляда.
– Я это знаю. Будь это не так, я определенно бы некоторое время назад стала бы жертвой какого- нибудь досадного происшествия.
– Правильно. – Он не делал ни малейшей попытки скрыть этот факт, дипломатически или еще как. – Я верю вам, потому что убежден, что вы полностью поглощены своей работой. Изучением нас для доказательства или опровержения той вашей давно вынашиваемой гипотезы о том, как поведут себя представители моего вида после окончания войны. – Он снова кинул взгляд на порог. – Я и сам очень много времени провел, размышляя об этом. Мы так часто это обсуждали, что я не мог над этим не задумываться.
– Я это знаю. – Похоже, ему нужна была поддержка.
