— Так и есть. Поэтому, пока у нас еще есть время, его нужно найти. — Он медленно двинулся вперед, внимательно осматривая потолок. Так продолжалось довольно долго; неожиданно он поднял руку с копьем и с облегчением воскликнул:
— Вот он, наш выход!
Сколько Симна ни пялился в потолок, он не увидел ничего, что отличало бы это место от остальной поверхности.
Входы и выходы из нор томувогов, как и предупреждал Эхомба, были разбросаны очень далеко друг от друга. Он понимал, что стоит ему проявить беспокойство, это сразу скажется на настроении его друзей. Хуже всего, если они потеряют к нему доверие. Поэтому он умолчал о том, что эти самые норы являются результатом существующих снаружи огромных напряжений и потому в любую минуту могут схлопнуться. Что случится с тем, кто окажется в это мгновение внутри норы, он даже представить не мог.
— Я ничего не вижу, — проворчал Симна.
— Там и нет ничего, — подтвердил черный кот.
— Это точно, — согласился Эхомба и двинулся к тому, что только он мог увидеть. Или, точнее, к тому ничто, которое мог увидеть лишь он.
Едва Симна выбрался из норы, окружающий мир встретил его всеми своими бесчисленными красками, звуками и запахами. Хункапа Аюб принялся бегать кругами, ловя на ходу кузнечиков и жуков. Алита же улегся в пожухлую траву и стал перекатываться сбоку на бок, вбирая в себя все ароматы, по которым он так соскучился.
Оглянувшись, Симна увидел только скалы и степь. Ничто не напоминало о том, что всего несколько мгновений назад они вышли из туннеля, проложенного между голубым и зеленым цветом.
Ошеломленный, он повернулся к Эхомбе:
— Это было на самом деле?
— Да, Симна, все это было на самом деле.
Северянин печально кивнул:
— Колдовство! Я привык, что ты, Этиоль, постоянно отказываешься это признать, но мы с тобой оба знаем, кто ты на самом деле.
— Каким образом нам обоим может быть известно то, чего я сам не знаю? — сказал Эхомба без улыбки. — Я всего лишь хороший следопыт и умею видеть следы.
— Ты хочешь сказать — всякие штучки, которые никто, кроме тебя, видеть не может. Что же это, если не колдовство?
— Нет, Симна, — перебил его пастух и зашагал на запад. — Многие наумкибы умеют то же самое, что и я. — Он усмехнулся. — Просто я не ленился задавать вопросы и слушать ответы, поэтому и научился видеть то, чего другие не замечают. — Он показал направо. — Например, вон там я вижу «гоглоииика», удивительное существо с четырьмя глазами, пурпурными крыльями и хвостом, который раза в три длиннее тела. А на голове у него целый венец причудливой формы рогов.
Симна посмотрел в том направлении и напряг зрение, пытаясь различить невероятное, фантасмагорическое существо, но увидел лишь насекомых, мельтешащих над травой, да кролика, который тут же скрылся из виду.
— Я ничего не вижу, Этиоль. Твой зверь — это что-то полуневидимое, как томувог?
— Нет-нет. Справа от тебя! Да что с тобой? — Эхомба не мог скрыть раздражения.
Симна остановился, нахмурился, потом решительно зашагал в том направлении, в каком указывал Эхомба. Он сделал круг и вернулся.
— Ради Гитуента, братец, там ничего нет! Где же…
Он замер.
Хункапа Аюб прыснул и, не в силах больше сдерживаться, расхохотался. Даже Алита улыбнулся, если так можно выразиться о кошачьей морде. Эхомба закрыл лицо рукой, но голова его подрагивала от смеха.
У Симны потемнело лицо.
— Очень смешно, долговязый братец! Сначала напугать человека до полусмерти, а потом посмеяться над ним. Как благородно! Как остроумно!
Он двинулся дальше, всем своим видом стараясь подчеркнуть, что держится отдельно от остальных.
Алита догнал его и с непривычным сочувствием произнес:
— Я все понимаю, маленький человек. Не принимай близко к сердцу. И если это тебя утешит, я не одобряю того, что сделал твой наставник.
Симна с недоверием взглянул на него.
— Не одобряешь?
— Конечно. Какой смысл на минутку делать тебя предметом насмешек, если ты, с моей точки зрения, всегда им был, есть и будешь?
С этими словами кот отошел.
«Загадочный человек», — подумал Симна, глядя на спину идущего впереди Эхомбы. Вздохнув, он догнал его.
— Если ты, Этиоль, колдун — а я по-прежнему придерживаюсь этого мнения, — то у тебя очень своеобразное чувство юмора.
Пастух усмехнулся.
— Я родом из бедной деревушки, дружище. Поэтому мое чувство юмора — самое примитивное.
— Вот с этим я спорить не стану. — Симна прибавил шаг и пошел рядом с товарищем. Вновь начался обмен шутками, и по степи разнесся веселый хохот. Смеялись только люди. Хункапа Аюб шуток не понимал, а Алита и не желал понимать.
Когда эти неисправимые весельчаки, сопровождаемые ходячей волосатой горой и черным исполинским котом, удалились в сторону заходящего солнца, «гоглоииик» поднял свою чудную голову и долго смотрел им вслед. Он даже не заметил, как между лапами у него прошмыгнул сукстрам, которого запросто можно было зафенегрейтить.
XIV
Перегриф задумался, хватит ли у него смелости постучать. Южная часть дворца была не единственным местом, где хозяин устраивал свидания с дорогими проститутками, которых привозили из города. Несмотря на многочисленные скандальные слухи, ходившие о Химнете Одержимом, старшему дворецкому было хорошо известно, что господин — настоящий мужчина и все мужские желания ему не чужды. Тем не менее Перегриф был рад, что не в его обязанности входит доставлять господину женщин. И о том, что происходит в будуарах дворца, он предпочитал не задумываться.
Правда, хозяин пока не требовал женщины. Возможно, что всемогущий правитель сказочного Эль- Ларимара решил провести полдень в уединении и предаться мыслям, которые только ему дано оценить по достоинству — или, добавил про себя дворецкий, в которых господин испытывает нехватку.
Он затаил дыхание и наконец рискнул несколько раз стукнуть в резную дверь. Мелкий и трусливый человечишка на его месте все-таки на это бы не осмелился. Но мелкий и трусливый человечишка никогда и не поднялся бы до ранга самого доверенного советника Одержимого.
Сначала на стук никто не откликнулся. Перегриф решил, что теперь со спокойной совестью можно и удалиться. Если он явился не вовремя и его хозяин занят, лучше не настаивать на аудиенции. И все-таки… Он вновь поднял руку, но постучать не успел.
Голос из-за двери приказал ему войти. В голосе не было ни раздражения, ни нетерпения — ни единого намека на то, в каком настроении находится властелин. Перегриф одернул мундир, потом поднял задвижку и толкнул дверь.
Никому не придет в голову назвать латы «игрушечными», но сегодня правитель облачился в доспехи, предназначение которых было скорее в том, чтобы произвести впечатление, а не испугать. На ремне из темно-голубой кожи выделялась стальная застежка с изящной гравировкой. Ниже был широкий длинный килт, выше — жилет, под которым виднелась тонкого плетения кольчуга. Шлем был сделан из лучшей стали и тоже покрыт гравировкой. Из-за длинной и узкой прорези для глаз он напоминал корабль, прокладывающий путь через бурные океанские воды.
