И вскочил в седло.
Отряд выехал на дорогу, конский топот перешел в галоп, и вскоре всадники скрылись за поворотом.
— Дурак! — Линора бросилась к Жуге. — Зачем тебе все это было нужно? Ну зачем?!
— Да, это… — кивнул Вайда. — Ты и впрямь того… маху дал.
Роджер подошел к костру, поворошил золу и, отыскав горячий уголек, разжег свою кривую трубку. Помолчал.
— Вот что, Лис, — сказал он наконец. — Уходи.
И принялся запрягать волов. Линора метнулась было к нему, но тот лишь покачал головой в ответ.
Жуга молчал. В голове были холод и пустота. Гулкая и звонкая пустота потери. Пришло время принимать решения.
— Хорошо, — сказал он. — Я уйду.
— Я с тобой, — быстро сказал Вайда.
— Скатертью дорога, — кивнул горбун.
И только Иваш молчал, глядя на грудь травника, где багровела тонкой полосой запекшаяся кровь.
Жуга поднял взгляд на Вайду.
— Это ты про кого?
— Да так, — пожал плечами тот. — Про все сразу. Про меня, про тебя, про Роджера этого… Вот. Сочинилось вдруг, — он отложил лютню и вздохнул. — Да и струну заодно опробовал.
Жуга и Вайда сидели на поляне. Полупогасший костер ожил и накинулся на брошенные в огонь ветви сушняка.
— Непонятно ни хрена… — хмыкнул Жуга. — Да уж. Что верно, то верно. А что, струна нашлась?
— Мне Роджер дал. Во, видишь? Длинная, зараза… Аж обрезать пришлось. Вот он, остаток-то.
— А. Понятно.
— Не пойму никак я Роджера этого, — продолжал меж тем рифмач. — То он с собой тебя зовет, то гонит прочь через день… Зачем?
Жуга пожал плечами. Поворошил в костре острием меча. Металл клинка блестел, отражая кровавые блики. Лис плясал свой отземок.
— Как твой зуб? — спросил вдруг травник.
— Зуб? Выдрал, — рифмач махнул рукой. — Прав ты был тогда. Зря только мучился, терпел… Вон, видишь дырку? Вот.
— Ну и правильно. Слышь, Вайда, — травник повернулся на бок, лицом к рифмачу. — Как ты догадался, где меня искать?
— Мне сказали, что ты в здешние места подался. Встретился один монах-доминиканец. Сказать точнее, не монах, а так — расстрига, апостат. Понарассказывал всякого.
— А, Шварц, — Жуга кивнул. — Так я и думал.
— Скажи, — рифмач замялся, — этот меч… Тот самый?
— Самый тот.
— И ты бился им?
Травник поднял взгляд.
— Он бился мной.
— Дай посмотреть.
Он осторожно принял Хриз и взял его за рукоять. Потрогал пальцем острие и скорчил уважительную мину: «Ого…»Травник поймал себя на мысли, что наблюдает за Вайдой чуть ли не с ревностью, и ощутил немалое облегчение, когда меч возвратился к нему.
— Я ночью слышал шум, — глядя в сторону, сказал Вайда. — Так стало быть, то были вы?
Жуга кивнул и промолчал.
— Ну, что ж… Тогда пошли. Не бросать же дело на полдороге.
— Погоди. Мне надо кое-что тебе сказать, — в глазах травника читалась боль. — Линора — не совсем человек. Она вампир.
— Что? — вскинулся рифмач. — Вот эта пигалица? Не смеши меня. Вампиров не бывает. С чего ты взял?
— Она сама мне рассказала. Она не виновата, это у нее с рождения. Ей постоянно нужна свежая кровь, особенно если у нее, ну это… женские дела. У всех баб по чуть-чуть, у нее — водопад. С ней от этого вообще не смерть случиться может, но такое… беспамятство, что ли. В общем, лучше помереть. Хотя, не знаю, я раньше только слышал про таких, с ее слов говорю. И видимо, от этого у нее и дар пророчества, и малый рост, и кожа бледная, и дар внушения тоже. Понимаешь, у нее в роду были пикты — сумрачный народ. И если она кого-нибудь любит, то и он… поневоле…
— Что ты несешь! Какие еще пикты?
— Она и Роджер с островов, — терпеливо пояснил Жуга. — Британских. Бог знает, что они тут делают. Ли говорила, будто бы они бежали оттуда.
Рифмач помолчал. Поднял взгляд на травника.
— Если это так… вампир, да еще и суккуб… — он вздохнул. — Ну и влип же ты, парень!
— Так ты идешь со мной?
