— Может, ты и детишек не уводил?
— Детей увел, — кивнул Жуга. — Так получилось. Да только я же и обратно их привел… А что еще из Гаммельна слыхать?
— Всего понемногу, — уклончиво ответила Зерги, глядя в сторону. — Звонарь от них ушел, а нового так и не нашли. А еще говорили, что бургомистр ихний провалился.
— Чего-о?! — Жуга опешил. — Это как?
— Очень просто. Сел со всей семьей за стол покушать, ну, все вместе и провалились… со второго этажа на первый, а оттуда — в подвал. Крысы пол подгрызли. — Пояснила она, поймав его недоуменный взгляд.
— Что, только у него? — ошарашенно спросил Жуга. Девушка кивнула. — Вот так раз…
Он отложил в сторону начатый посох и долго молчал. Прошелся пятерней по волосам. Зерги придвинулась ближе, перехватив его руку в движении, и Жуга вздрогнул, ощутив холодное прикосновение. Тыльную сторону его ладони наискосок пересекала розоватая полоска — память о вчерашней драке.
— Это что — вчера, ножом?
— Угу.
— Больно?
— Нет. Уже затянулось.
— Хм! Надо же, как быстро…
Жуга лишь кивнул в ответ. Он и сам заметил в последнее время, что раны его заживают с быстротой невероятной, порою — просто пугающей. Что было тому причиной, он не знал, а думать об этом как-то не хотелось.
— Ты метался во сне. Что тебя гнетет?
Жуга ответил не сразу, собираясь с мыслями.
— Мне снятся собаки, — сказал он, наконец. — Мне снятся звери. Мне снится, что твари с глазами, как лампы, вцепились мне в крылья у самого неба, и я рухнул… Нелепо, как падший ангел. — Он посмотрел ей в глаза и продолжил: — Я не помню паденья, я помню только глухой удар о холодные камни. Неужели я мог залететь так высоко, и сорваться? Жестоко… — Он вздохнул и помотал головой, словно прогоняя видение. — Прямо вниз…
Зерги не ответила.
— Кто такие псы дождя? — помолчав, спросил Жуга.
Девушка вздрогнула. Взгляд ее серых глаз сделался настороженным.
— Ты думаешь, они существуют? — спросила она.
Жуга пожал плечами:
— Мне просто отсоветовали с ними встречаться.
— Псы дождя… — медленно произнесла она. Порыв ветра взметнул ее золотистую, косо обрезанную челку. — Я только слышала про них. — Она закрыла глаза и заговорила, медленно, словно повторяя заученное: — Они приходят в ночь самого большого весеннего прилива. Злые, трусливые, вечно голодные, они бегут по следам твоей души, не зная устали, слюна капает с их клыков, и нет от них спасения ни днем, ни ночью… Они разрушат все, что тебе дорого, и даже если им самим ничего не нужно, тебе они все равно ничего не оставят… — Глаза ее открылись. — Если ты веришь в псов дождя, так может, и в белых волков — тоже?
— А чего не верить? — Жуга пожал плечами. — Я их видел.
— Ты их… что?!
— Я даже с ними говорил.
Потрясенная, Зерги умолкла, и молчала на сей раз довольно долго. Жуга даже подумал, не обидел ли он ее чем-нибудь.
— Я не слыхала, чтоб кто-нибудь остался в живых после встречи с ними… — наконец сказала она. — Даже Веридис, и тот об этом никогда не упоминал. Только в детстве, помню, слышала я одну песню…
— Спой.
— Я не умею петь, — потупилась та.
— Спой, как умеешь. Пожалуйста.
Она запела. Сперва тихо и — просто читая строку за строкой, но старые слова жили своей собственной жизнью, тянули мелодию за собою, голос девушки набирал силу, и вскоре песня стала песней.
Жуга поднял голову.
— Все так, — пробормотал он. — Все так… Скажи-ка, Зерги, в этой твоей магии чисел четверка хоть что-то значит?
— Четверка? — она задумалась. — Пожалуй, да… Да. Четыре времени года, четыре стороны света, четыре стихии… А что?
— Твой учитель, он ведь, вроде, магией стихий занимался?
Та кивнула.
— Расскажи.
— Агриппа писал…
— Агриппа — кто он? — нетерпеливо перебил Жуга.
— Один ученый. Он говорил, что в мире есть четыре основы всех телесных вещей, суть: огонь, земля, вода и воздух. Из них и образуется все. Четыре стихии дают четыре формы совершенных тел: камни, металлы, растения и животные.
