эпохи Стендаля, выделяет то, что характеризовало становление и собственно развитие его творчества.
Ярко и многогранно развернут в романе образ главного героя романа. Этому помогает осведомленность А.Виноградова в вопросах русской и европейской истории XIX века, долголетняя архивная работа над творчеством Стендаля и его эпохой. Огромный фактический материал, собранный автором, дает ему возможность показывать своего героя с различных сторон. В отличие от некоторых явно «скованных» персонажей историко-биографического жанра, Анри Бейль действует, разговаривает, спорит, волнуется или острит самым живым и естественным образом. Читатель видит Бейля в России, в период русского похода, в Германии и Англии, в Париже и Гренобле, в Милане, Риме, Турине, Неаполе, на Корсике… Наполеон, его маршалы, Байрон, Чаадаев, итальянские карбонарии, Меттерних и Франц Иосиф, Мериме, Бальзак, Гюго, Александр Тургенев и Петр Вяземский, десятки других деятелей прошлого, встречающихся на страницах романа, – все это не конгломерат случайных лиц, тщательно подобранных с целью усиления занимательности повествования. Разнообразные встречи и события, полные живых и ярких фактов, лиц, симпатий, антипатий, мимолетные, но точные характеристики отдельных исторических деятелей прошлого, сохраняя собственный интерес, подчинены основной идее произведения – они с разных сторон проясняют и освещают фигуру главного героя.
В этом смысле решению образа Стендаля в романе сопутствует и большой идейный размах исследователя литературы и объективная точность историка.
Писатель, работающий в жанре литературной биографии, часто ограничивается хронологической последовательностью фактов. Сложность материала, над которым пришлось работать А.Виноградову, заставила его уже с первых шагов ломать устоявшиеся рамки жанра, искать формы, адекватной своему замыслу, изыскивать новые принципы в построении романа.
«Три цвета времени» начинаются необычно для литературно-биографического произведения – с середины жизни героя. Правда, это не просто арифметическая середина, делящая биографию Стендаля на две равные части. Автор начинает свое повествование о момента, когда в мировоззрении Стендаля происходит, а точнее завершается, решительный перелом…
Поворотным пунктом в судьбе великого французского художника явилось его участие в знаменитом русском походе Наполеона. Русский поход стал своего рода водоразделом в жизни Стендаля. Его значение для понимания творчества и взглядов писателя трудно переоценить. Наблюдения, сделанные Стендалем во время пребывания в России, впечатления и глубокие личные переживания «московских дней» окончательно отрешили его от иллюзий. Вопреки всем ожиданиям и надеждам писателя, наполеоновская Франция не выполнила в России ни одной из тех своих миссий, которые, в его сознании были прочно связаны с завоеваниями буржуазной французской революции.
«Я ждал, – справедливо говорит в романе Анри Бейль, – что Франция объявит Польшу свободной от русского деспотизма, что в России мы нанесем удар рабовладению… Ничего этого не случилось…»
Как в решении только что указанной отдельной проблемы, так и вообще, стремясь с наибольшей полнотой воссоздать облик своего героя, А, Виноградов никогда не подгоняет друг к другу разноречивые факты прошлого. Это – одно из несомненных достоинств его книги, которое, может быть, следует отметить в первую очередь. Стендаль предстает перед читателем не как безгрешный носитель положительных идеалов, а как реальная личность своей эпохи, как человек, нисколько не свободный от противоречий, от ошибочных представлений.
Таким мы видим его и во время русского похода с первых страниц романа. Впечатления от России у Стендаля и обильны и разнородны.
С одной стороны, Россия кажется Стендалю «страной неслыханной грязи, самозванства, тупой покорности рабов и тупого самодурства господ», в которой «богатство помещиков, в большинстве случаев бездушных скотов, определяется таким странным понятием, как „душа“, какая-то „копошащаяся масса паразитов, пьющая кровь спящего исполина“. Но, с другой стороны, в письмах Стендаля проскальзывают иные мысли. Он восхищается архитектурой московских дворцов, „превосходящих все, что знает Париж“. Пожар Москвы в определенный момент приобретает для него уже совершенно особый смысл. Он рассматривает его как акт величайшего героизма. Стендаль вспоминает при этом героический переход Суворова через Альпы. „Нет! Этой стране нельзя навязать чужую волю!“ – думает он. А будучи уже за пределами тогдашней России, он прямо признается, что России не понимал…
Стендаль действительно не понял до конца смысла исторических событий, с таким драматизмом разыгравшихся на его глазах в России. Он не увидел прогрессивных слоев русского общества, которые самоотверженно боролись с царским произволом. Видимо, поэтому даже руководитель крупнейшего крестьянского восстания в России Емельян Пугачев показался Стендалю простым самозванцем, а возможность появления самозванцев, с его точки зрения, лишний раз свидетельствовала о темноте, о безответности крепостного народа.
Ограниченность взглядов Стендаля на Россию сказалась и в том, что он не понял, что война 1812 года была для русских войной
В его представлении крепостная Россия не могла одержать победы. Только разложение французской армии, по его мнению, предрешило исход борьбы в пользу России. Стендаль, разумеется, понимал это разложение гораздо глубже, чем простое мародерство, – как отход от великих идей революции. «Неужели возможно, – писал Стендаль, – чтобы безграмотная толпа донских крестьян, именуемых казаками, могла обращать в бегство тысячи французов, знающих, за что они сражаются? Россия побеждает вовсе не потому, что она хороша, а потому, что мы стали плохи».
Сейчас уже не представляет труда доказать несостоятельность и неправоту всех этих суждений великого французского писателя. Важно другое. Стендаль горячо ненавидел
Эта мысль составляет, пожалуй, одну из характерных сторон авторского замысла Она неслучайно нашла свое отражение в романе в образе молодого декабриста князя Ширханова, в сценах, посвященных русским событиям после 1814 года. Ведь тот факт, что книга А.Виноградова построена на сочетании двух планов – русского и французского, – отнюдь не свидетельствует об авторском произволе, о желании или праве А.Виноградова, как писателя русского, брать в качестве центрального материала своего повествования прежде всего явления, связанные с русскими событиями.
В этом смысле экспозиция романа вполне оправдана. Она соответствует замыслу автора, его трактовке всего материала. И то обстоятельство, что Россия и «русский вопрос» сыграли значительную роль в судьбе Стендаля, справедливо нашло отражение в композиционном построении романа. Используя «русский материал», А.Виноградов преследует еще и другую цель – в какой-то мере он освещает облик Стендаля с помощью своего рода переклички его взглядов со взглядами наиболее передовых представителей тогдашнего европейского общества, в частности – русских декабристов.
Следует, однако, сказать, что эти главы в плане художественном подчас уступают главам, в которых автор повествует о встречах Стендаля с итальянскими карбонариями, а также многим другим не менее ярким
