на стул и перевела дух.
Елена стояла у своего стола, ещё не переодевшаяся после генеральной репетиции. Она была явно напугана.
– Чего они хотели? – запинаясь, спросила она.
– Меня – отрезала Кики. – Это были те самые воры, которые забрались к Кендрикам. Твой «ответственный» материал, судя по всему, стал известен за пределами школы.
– Но… – запротестовала Елена.
– Только безголовый дурак мог позволить себе такое! Ты сделала все, чтобы меня подставить! Надеюсь, теперь ты удовлетворена. Сама чуть не влипла из-за своей дурацкой заметки.
– Ты думаешь, они решили, что я – это ты? – спросила Елена. – Но я не похожа на тебя.
– Ты сейчас и на себя-то не похожа! – съязвила Кики, несмотря на то, что её трясло.
На Елене был голубой матросский костюм, длинные чёрные волосы запрятаны под мужской парик, а поверх него натянута бескозырка. Обыкновенно розовые щеки намазаны углем, чтобы казалось, будто у неё растет борода.
– Не похожа, – согласилась Елена, подойдя к зеркалу на двери и пытливо окинув себя взглядом. – Я выгляжу ужасно.
Нос у неё тоже был в угле, и на шее виднелись чёрные полосы.
В приоткрытую дверь просунулась лапа, и Елена вздрогнула при появлении Рыжика. Проходя мимо, он недовольно покосился на неё и сердито фыркнул, свалившись у ног Кики.
– Спасибо, дружище, – гладя, поблагодарила она кота. – Если бы не ты, все могло кончиться гораздо хуже.
От её ласки у Рыжика, казалось, мурлыкало все тело.
– Я всё-таки не понимаю, – произнесла Елена (она переборола свой страх и опять превращалась в дотошного репортера). – Я зашла сюда на минутку переодеться, и они решили, что я – это ты. Почему они так решили?
– Потому что той ночью они толком меня не разглядели. Было темно.
– Но зачем ты им вообще понадобилась? Я думала, они просто хотели обокрасть дом.
– Они боятся, что я их узнаю.
– А ты узнаешь?
– Теперь да.
– Что они собирались делать, как ты думаешь?
– Угрожать. Или, может быть, подкупить меня. Кто знает. Они что-нибудь говорили?
– Один назвал меня острой на язычок… а второй сказал: «Вот ты и попалась, няня из подвала!» – Елена вспыхнула под гримом и опустила глаза: – Я сама виновата. Прости меня, Кики, я не хотела… – Голос изменил ей. – Правда, не хотела.
Кики поколебалась. Первый приступ злости уже прошёл, и, хотя Елена никогда ни за что не извинялась, сейчас она казалась искренней.
– Ладно, – буркнула она. – Единственный, кого они точно могут узнать, – это Рыжик, но я не думаю, что они захотят ещё раз с ним встретиться. – Кот урчанием выразил свое согласие. – Переодевайся скорей, выйдем вместе.
– Спасибо. Ты думаешь, они вернутся?
– Сомневаюсь, разве что они ещё глупее, чем я думаю.
Когда Кики добралась до дома, было почти пять. Мама оставила на автоответчике сообщение, что вернется поздно, так что Кики сделала себе бутерброд и жевала его, пока делала уроки. По дороге домой она все оглядывалась в поисках детектива Пелли, однако безуспешно; хотела позвонить мистеру Кендрику, но вспомнила, что он уехал на выходные из города. Елена поклялась молчать, и на этот раз Кики была уверена, что слово она сдержит.
В десять, измученная, она повалилась в постель, Рыжик свернулся клубочком радом.
Глава восьмая
Эндрю, подкативший к дому ровно в десять, с такой силой нажал на тормоза, что Кики ещё до звонка услышала визг шин.
– Я ухожу, мам! – крикнула она, открывая дверь.
– Здравствуй, Эндрю, – поздоровалась доктор Коллир, выходя из кухни. – Как ты себя чувствуешь?
– Здоров, как бык! – отрапортовал Эндрю, по-военному отдав честь.
– Молодцом! – Доктор Коллир повернулась к Кики. – Ты надолго уходишь?
Кики вопросительно посмотрела на Эндрю. Она чувствовала себя неловко, обманывая мать, и была рада, что он ответил за неё:
– Мы сыграем пару партий в теннис, потом перекусим и, быть может, сходим в кино, если не будет большой очереди. Думаю, Кики вернется не позже четырех. Но перед кино мы обязательно закинем Рыжика.
– Программа почти на целый день, – заметила мама. – Хорошо, увидимся вечером. Я сегодня с полудня до девяти снова на вызовах. Пожалуйста, не забывай об осторожности, Кики.
