крюк, чуть не свалила с полки груду хлама, после чего вприпрыжку понеслась к кровати, обронила одеяло по пути, заметалась, подобрала, и в итоге едва успела притвориться спящей, прежде чем открылась дверь.
— Заходи, — сказал кому-то травник. Потоптался на пороге и прошёл к столу. Плащ с шорохом упал на лавку. Ялка зажмурилась крепче и постаралась дышать ровнее.
— Вот, значит, где ты живёшь, — проговорил негромко чей-то новый голос.
— А будто ты не знал, — с усмешкой отпарировал тот.
— Знал. Но никогда здесь не был.
— Интересно, как ты меня, вообще, отыскал.
— У меня свои методы.
Двое прошлись по комнате. Звякнуло железо. Кто-то передвинул кружку, хмыкнул. Два раза плеснуло вино.
— Твоё здоровье.
— Хох.
Несколько мгновений оба гулко пили, затем расположились у камина, — Ялка услыхала, как знакомо заскрипела лавка.
— Надо бы лошадь расседлать, — немного сонным голосом сказал пришелец.
— Сиди уж. О ней позаботятся.
— Да? Интересно, кто?
— Не важно, кто, — тут травник опять усмехнулся.
— И за арбалетину свою, кстати говоря, тоже не беспокойся — завтра сами принесут.
Повисла пауза. Кто-то пнул дрова в камине сапогом. Пламя вспыхнуло, протяжно гукнул дымоход.
— Здоровая домина.
— Ну, так. Здесь же рудокопы раньше жили, те, которые издалека, которые на постоянку здесь селиться не хотели. Посёлка нет уже давно, окрестные дома на камень разобрали.
— А этот что ж?
— Плитняк, — презрительно сказал на это травник. — Кому он нужен?
— Да уж, точно, никому. А тепло у тебя.
— Девчонка болеет, вот и топлю. Камин, чтоб его; приходится всё время жечь. Всё никак не соберусь печь вместо него сложить.
— А ты умеешь?
— Нет.
Что-то острое стукнуло по доскам стола — быстро, с протягом и несколько раз.
Хлеб режут, догадалась Ялка. Или колбасу.
— Я заночую у тебя?
— Что за вопрос! Места сколько хочешь, выбирай лежанку поцелее и ложись... Эй, осторожнее!
— Ах, зараза... — вдруг выругался пришелец. — Ну и ножик у тебя.
— Девчонка принесла. Поаккуратней с ним.
Ялка почти почувствовала, как взгляды обоих защекотали ей затылок. По спине побежали мурашки.
— Это она? — спросил негромко незнакомец.
— Ещё кого-то видишь, что ли?
— Нет, но...
— Она, она, — с каким-то непонятным выражением в голосе сказал Лис. Помолчал и вдруг добавил: — Ну, хорош притворяться, слышишь? Открывай глаза.
Девушка не сразу поняла, что последние слова предназначались ей, а когда поняла, невольно напряглась. От взгляда травника это не укрылось, он рассмеялся весело, легко, беззлобно, встал и подошёл к ней. Тронул за плечо.
— Вставай, Кукушка, — мягко сказал он. — Просыпайся. Неужели ж ты думаешь, что я не сумею понять, когда ты спишь, а когда просто лежишь и подслушиваешь?
Дальше притворяться было бесполезно. А впрочем, чего она ожидала? Пила вино (в кружке, наверное, ещё оставалось на донышке), безрукавку без спросу напялила, да и меч висит, наверно, косо... Она вздохнула, перевернулась на спину и посмотрела снизу вверх на травника. Перевела взгляд на его ночного гостя — тот сидел у камина и пристально рассматривал её. Это был рослый мужчина лет сорока, с длинными тёмными волосами, в которых поблёскивали нити седины, и глазами, как два бурава. Он был со шрамом на губе, без двух зубов, заметно щурил левый глаз; на левой же руке его отсутствовал мизинец. Должно быть, за свою жизнь этот человек успел побывать не в одной серьёзной переделке. Во всяком случае меч свой он предпочитал держать под рукой. Под его взглядом Ялке стало неуютно, она вжалась затылком в подушку и натянула одеяло до подбородка.
— Не бойся, — уловив её смятение, поспешил сказать травник. — Это Золтан, он друг. Он тебя не обидит.
— Почему — Кукушка? — тихо спросила она.
— Ну, надо же мне тебя как-то называть, раз ты мне не представилась.
— Я Ялка.
Тот кивнул без тени малейшей усмешки, как кивают взрослые ребёнку, который он говорит им: «Я — лошадка!», или «Я — кораблик!» Девушке почему-то вдруг стало неловко, словно она назвалась чужим именем.
— Зови меня Лис, — представился тот
— Ты сжёг мою одежду?
— Нет, только башмаки, остальное я выстирал. Рубашку потом постираешь сама. Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо... Есть хочу. Травник улыбнулся.
— Ну, это не смертельно. Вылезай из кровати. Сейчас мы с Золтаном чего-нибудь сготовим.
Ялка встала, повторив свой фокус с одеялом. Травник цокнул, как белка, и одобрительно кивнул. Ничего не сказал. Она подошла к столу, немного стыдясь своего неряшливого вида и всклокоченных волос, однако брошенный украдкой в их сторону взгляд дал ей понять, что ни травника, ни его странного приятеля это нисколько не волновало, и она успокоилась.
За окном по-прежнему было темно.
— Который час? — спросила она.
— Около пяти. — Травник помолчал. — Зачем ты вынимала меч?
Ялка покраснела от стыда, даже не задаваясь вопросом, как тот догадался.
— Я... я испугалась, — призналась она. — Тут были крысы, на столе, три штуки. Толстые, противные, фу... — девчонку снова передёрнуло.
— А! — рассмеялся травник, словно услышал хорошую новость. — Адольф, Рудольф и Вольфганг Амадей. Вылезли всё-таки. Ну, и чего?
— Они хотели хлеб стащить.
— Пускай тащили бы: они тут часто шастают, я им нарочно корки оставляю, я всё равно поджаристые не люблю. А то книги грызть будут. Надеюсь, ты их не зарезала?
Впервые Ялка видела его улыбающимся, и это зрелище ей неожиданно понравилось. У него была хорошая улыбка. Кое-где не хватало зубов, но это уж как водится.
А улыбка всё равно была хорошая.
Вот только в голубых глазах читалось: «Врёшь».
— Так значит, ты крыс испугалась, — подытожил он.
— Да. Они... — Ялка умолкла и закусила губу. Покосилась на Золтана, на травника, потом решилась и закончила: — Они разговаривали.
— Разговаривали? — травник поднял бровь.
— Мне так показалось. Я их... слышала. Лис как-то растерянно улыбнулся и обернулся к Золтану.
