потом: пришел человек, принес деньги, взял ребенка, она напилась. На это я и рассчитывал…
— Дый пошел по цепочке дальше, — с утвердительной интонацией произнес Варнава.
— Конечно, пошел, — подтвердил Аслан. — Только не нашел настоящих заказчиков — ликвидировал я их компанию…
Гела представила эту процедуру и содрогнулась — Аслана она знала уже достаточно хорошо. А тот спокойно рассказывал:
— Мне надо было срочно вызвать из Ветвей помощь — Дый был уже на подходе, я это чувствовал. Подвернулся Николя — он на все был готов, лишь бы насолить твоему папаше. Я пока отдал Яня на сохранение Суневым девицам, которые спрятались в гелиной Ветви — там бы Дыю в жизни не пришло в голову искать внука. А мы с Николя обставили дело. Якобы, двое Теней, его поклонники, убили заказчиков похищения и пытались скрыться с ребенком, но не смогли, и, перед тем, как разгневанный дедушка их настиг, убили внука.
— Как они это проделали? — изумился Варнава.
— Младенец — кадавр, летит с обрыва в море, похитители — вслед за ним. Разбиваются о прибрежные сказы, обращаются в бесформенную массу… Ни один патологоанатом не сообразит, что ребенок был не настоящим.
— Вы что, заставили их умереть? — с отвращением спросил Варнава.
— Никто их не заставлял, — сердито рявкнул Аслан. — Им все объяснили, и они сами пошли на это. Это война, а они на ней были добровольцами.
— Отец, помолись за них, — попросил Янь.
— Да, — кивнул Варнава. — И за раба Божия Николая…
Аслан молчал, сердито попыхивая трубкой.
— Брось, — устало сказал Варнава. — Никто тебя не осуждает.
— Я надеюсь, — саркастически бросил Аслан.
— Не понимаю все-таки, — опять заговорил Варнава, — как Дый так легко поверил твоему детскому, уж прости, розыгрышу?
— Знаешь, — слегка обиженно ответил Аслан, — не очень-то детскому. Антураж мы соорудили солидный, оч-чень убедительный. Да у него и причин не было не верить: где ты обретаешься, ему было известно, Николя он с тобой никак связать не мог, про мое участие просто не знал. Да и не очень-то, похоже, рассчитывал на вариант с Янем, кажется, остановился на том, чтобы Луна родила от тебя еще раз. А Янь для него был уже отработанным материалом.
— А то, что в Ветвях остались его Тени? — спросил Варнава.
— Когда гибнет основная Тень не инициированного Продленного, остальные умирают тоже, я тебе это уже говорил.
Варнава только пожал плечами.
— Короче, — закончил Аслан, — забрал я сына твоего от Оуян и Пу. Отдавать, засранки, не хотели, полюбился им, говорят…
— Интересно, где они сейчас? — поинтересовался Варнава.
— Здесь, где же еще, — спокойно заявил Аслан. — Сидят в юрте моего гвардейца, тебя боятся…
— Обязательно надо поговорить с ними, — сказал Варнава больше себе, чем собеседнику. — Рассказывай дальше, — попросил Аслана.
— Ну, и сразу бросился в Шамбалу через Трактат, захватив этот вот оковалочек в пеленках — Аслан кивнул на Яня. — Пока ты скандалил с папашей, проскользнул в Башню на глазах у Суня, и сделал там все, что надо.
— А именно?
— Да понятно же — вернул мальчика в Ствол, к приемному родителю. Там был кадавр Луны, якобы, умершей от родов, но горе отца утешил вопящий и здоровый младенец. Между прочим, не был бы он таким здоровым, не прыгни ты тогда за ним… Удивляюсь, ты был таким пьяным, а меня опередил — я среагировал уже когда он был у тебя в руках.
— За своим прыгнул, — заметил Варнава, мимолетно улыбнувшись Яню.
Тот широко улыбнулся в ответ.
— Ага, — согласился Аслан. — Но это еще не все. Сыночек твой, конечно, прожил положенное в Стволе в своем собственном виде, а когда должен был окончить дни, я его продлил. Там же, не выходя из Башни.
— Как это возможно?
— Да примерно, как Дый тебя — вывел в Ствол свою проекцию. Надо сказать, не очень хорошо себя чувствовал, такую жизнь мальчишке даруя. Но выхода не было — слишком много на нем всего завязано.
— Ты спросил меня, хочу ли я, и объяснил, что успел объяснить. Я все понял и согласился. По своей воле, — прервал молчание Янь.
Варнава вообще заметил, что сын его не весьма словоохотлив, и порадовался за него.
— Все правильно, свобода воли, — вздохнул Аслан. — Опять она самая… Во Древе сем она у нас есть всегда, но я не понимаю, почему мы упорно выбираем худшее?..
— Так вот, — продолжил он, — сыграл я музыку эту бесовскую, взял грех на душу. Специально флейту взял, хотя не большой я мастер в искусстве сем…
— Да уж… — вздохнул Янь.
— Между прочим, — заметил на это Аслан, — сын твой — музыкант замечательный, гусляр…
Снова душу Варнавы пронизало незнакомое радостное чувство — отцовская гордость.
— Да, — говорил между тем Аслан, — только дальше все не так гладко пошло. Отставил его в Ветви, куда он перешел после продления — почти такой же, как Ствол, — а сам выскочил из Башни, Суню помочь надо было. Дальше ты знаешь — мы с тобой вместе по Ветвям скакали. А пока скакали, исчез твой сын из той Ветви. Я его только в Степи хватился, но уж времени искать не было.
— Там были слуги Князя Коркодела, пришлось уходить, — ответил Янь на вопросительный взгляд Варнавы.
— И куда ты ушел? — спросил тот.
— В Ветви, — скупо ответил Янь.
Варнава с болью представил себе совсем юного Продленного, практически ничего не знающего о перемещениях, вынужденного бежать по пугающему и запутанному миру Древа…
— Насколько я понимаю, пока мы валили Шамбалу, он успел много где побывать. Но он сам это расскажет. Потом. Если захочет.
Янь кивнул.
— Когда же ты успел его найти? — спросил Аслан.
— Не я, сам нашелся — появился в моей Степи, пока нас не было, и за Гелой во всю ухлестывал.
Аслан сделал страшные глаза и посмотрел на девушку. Ты хихикнула, мурлыкнув что-то вроде: «Мавр-р».
— Вот, собственно, и все…
Они долго сидели молча, потягивая кумыс и куря трубки. Потом Варнава встал и вышел в ночь. Янь последовал за ним. Пес, было, увязался, но Янь бросил ему: «Сиди, Переплут», и тот послушно опустился на место.
О чем отец с сыном говорили в душистой ночной степи — ведомо только им и Богу.
…Теперь он сидел на пустынной площади и вспоминал эту долгую беседу со спокойной глубокой теплотой. Он знал, что здесь все будет хорошо, потому что его сын совместил лучшее, что есть в нем, и что было в его матери. В Яне достаточно сил, чтобы побороть соблазны Древа сего.
Со временем он заберет сюда Оуян и Пу, заботу о которых завещал ему покойный учитель. В его Ветви они утратят свои зловещие свойства оборотней, и он знает женскую обитель, которая примет их.
А Луна… Он будет молиться за нее. И помнить.
И за Суня тоже.
Все хорошо будет и с его Ветвью, и с этой страной, которую он в свое время избрал сам, и уходить откуда не собирался. Скоро уже закончится смутная полоса, в свое время вернется Белое Царство,
