сие он удивился, и сказал: “Братия не дадут воли языку, хотя бы пришлось умирать”,– и прославил Бога. Расстояние же от пути, с которого они сбились, было на двадцать миль».
Об авве Макарии Великом утверждали, что он был, как сказано в Писании, бог земной, потому что как Бог покрывает мир, так и авва Макарий прикрывал согрешения, которые он и видя как бы не видел, и слыша как бы не слышал.
Будь внимателен к себе самому, к своим грехам, а не к грехам других
Брат спросил у аввы Пимена: «Что мне делать?». Старец отвечал: «В Писании сказано:
Брат спросил авву Матоя: «Дай мне наставление». Авва Матой, между другими наставлениями, сказал ему: «Будь всегда внимателен к грехам своим, не осуждай других и себя почитай ниже всех».
Авва Моисей говорил: «Кто чувствует тяжесть своих грехов, тот не смотрит на грехи ближнего своего».
Авва Пимен сказал одному брату: «Мы и братия наши как бы две картины. Если человек, смотря на себя, находит в себе недостатки, то в брате своем он видит совершенства; а когда сам он кажется совершенным, тогда, сравнивая с собой брата, находит его худым».
Один брат говорил авве Пимену: «Меня смущают помыслы, не дают мне подумать о своих грехах, а заставляют замечать только недостатки брата моего». Старец рассказал ему об авве Диоскоре. Он в келии плакал о себе, а ученик его жил в другой келии. Когда сей приходил к старцу и заставал его плачущим, то спрашивал: «О чем ты, отец, плачешь?». Старец отвечал: «Плачу о грехах моих». Ученик говорил: «Ты не имеешь грехов». Но старец отвечал: «Уверяю тебя, сын мой! Если бы можно было мне видеть свои грехи, то мало было бы еще троих или четверых, чтобы оплакать оные».
Авва Моисей говорил: «Безумно оставлять своего мертвеца и идти плакать над мертвецом ближнего, а умереть для ближнего своего то же значит, что чувствовать свои грехи и не думать ни о ком другом, хорош ли он или худ».
Он же говорил: «Когда рука Господня убивала всякого первенца в земле Египетской, там ни одного не осталось дома, в котором бы не было мертвого (всякий дом был занят своим мертвецом). Так если будем внимательны к своим грехам, мы не будем смотреть на грехи ближнего».
Некогда Паисий, брат аввы Пимена, завел знакомство с кем-то из другой келии. Авве это не нравилось. Он прибежал к авве Аммону и говорит ему: «Брат мой Паисий завел с кем-то знакомство, меня беспокоит это». Авва Аммон отвечал ему: «Пимен! Разве ты еще жив? Пойди, сиди в своей келии и положи в сердце своем, что уже год, как ты в могиле».
Один брат, живший в киновии, пал в грех. В тех местах жил один отшельник, который долгое время никуда не выходил. Авва киновии пошел к сему старцу и рассказал ему о падшем брате. «Изгоните его»,– сказал старец. Брат, выйдя из киновии, поселился в пещере и плакал там. Случилось проходить тут братиям к авве Пимену и услышали, как он плачет. Они вошли в пещеру и нашли его в большой скорби. Советовали ему идти к старцу, но он не хотел, а сказал: «Я здесь умру». Братия, придя к авве Пимену, рассказали ему об этом. Авва упросил их идти к брату и сказать ему: «Авва Пимен зовет тебя». Падший брат пришел к нему. Старец, видя скорбь его, встал, приветствовал его, обращался с ним ласково и попросил вкусить пищи. Между тем авва Пимен послал одного из братий сказать отшельнику: «Давно уже слыша о тебе, я желал видеть тебя, но по лености нашей мы не видались друг с другом. А теперь по воле Божией и ради одной нужды потрудись придти сюда, и повидаемся». Отшельник никуда не выходил из своей келии. Но, выслушав сие, сказал: «Если бы не Бог внушил старцу, то он не послал бы за мной». Он встал и пошел к авве Пимену. Радостно они приветствовали друг друга и сели. Авва Пимен сказал старцу: «В одном месте жили два человека, и оба имели у себя по мертвецу. Один из них оставил своего мертвеца и пошел плакать над мертвецом другого». Сии слова привели в сокрушение старца: вспомнил он, что сам сделал, и сказал: «Пимен высоко-высоко на небе, а я низко-низко на земле».
Однажды в Скиту было собрание по случаю падения одного брата. Отцы говорили, авва Пиор молчал. Потом он встал и вышел, взял суму, наполнил ее песком и носил на плечах своих. Насыпал также немного песку в корзинку и носил ее пред собой. Отцы спросили его: «Чтобы это значило?». Он сказал: «Эта сума, в которой много песку, означает мои грехи; много их, но я оставил их позади себя, чтобы не болезновать и не плакать о них; а вот это – немногие грехи брата моего; они напереди у меня; я рассуждаю о них и осуждаю брата. А не должно бы так делать! Лучше бы мне свои грехи носить напереди, скорбеть о них и просить Бога о помиловании меня!». Отцы, выслушав сие, встали и сказали: «Вот истинный путь спасения!».
Один брат в Скиту пал в грех. Братия собрались и послали за аввой Моисеем, но он не хотел идти. Пресвитер опять послал звать его таким образом: «Иди, тебя ожидает собрание». Авва Моисей встал и пошел. Взяв корзину с дырами и наполнив песком, он нес ее с собой. Братия, вышедшие к нему навстречу, спрашивают его: «Что это такое, отец?». Старец отвечал им: «Это грехи мои сыплются позади меня, но я не смотрю на них, а пришел теперь судить чужие грехи». Братия, услышав это, ничего не стали говорить согрешившему брату, но простили его.
Однажды пресвитер Пелусиотский, услышав, что некоторые братия часто бывают в городе, ходят в баню и ведут себя беспечно, пришел в собрание и снял с них монашеские одежды. Но после больно стало сердцу его и раскаялся. Волнуемый помыслами, пришел он к авве Пимену, неся с собой и левитоны братий, и рассказал старцу о деле. Старец спросил его: «Нет ли и в тебе еще чего-нибудь от ветхого человека? Совлекся ли ты его?». Пресвитер отвечал: «И во мне есть еще ветхий человек». Старец сказал ему: «Вот и ты таков же, как и братия! Если и немного имеешь ветхости, уже подлежишь греху». Тогда пресвитер пошел от старца и, призвав к себе братий, просил у них прощения (их было одиннадцать), облек их в монашеские одежды и отпустил.
Один брат за какой-то грех высылаем был пресвитером из церкви. Авва Виссарион встал и вышел вместе с братом, говоря: «И я также грешник».
Прежде себя самого исправь, потом уже других исправляй
Авва Исидор Пелусиот говорил: «Жизнь без слова обыкновенно приносит более пользы, нежели слово без жизни. Ибо жизнь назидает и молча, а слово без жизни, несмотря на все возгласы, служит только в тягость. Если соединяются слово и жизнь, то они составляют красоту всего любомудрия».
Мать Синклитикия говорила: «Опасно учить тому, кто неопытен в деятельной жизни. Если кто живет в ветхом доме, то, принимая к себе странников, может погубить их в случае падения его дома. Так и те, которые сами прежде не научились добру, погубляли приходивших к ним за наставлением. Ибо словами они призывали ко спасению, а худой жизнью более вредили своим последователям».
Брат спросил авву Пимена: «Что такое лицемер?». Старец отвечал ему: «Лицемер тот, кто учит
