— В том случае — да. Смею тебя заверить, что я лично предпочитаю находиться со своими людьми на поле боя, но связи моей аристократической семьи сделали из меня излюбленную кандидатуру на роль пастуха при разных высокопоставленных лицах, приезжавших из Лондона в Индию с визитом. Короче говоря, я обязан был позаботиться о том, чтобы их не убили. Это все равно что присматривать за детьми. Они суются везде, как будто все еще находятся где-нибудь в районе Мейфэр.
Гейбриел замолчал, уставившись в пламя свечи и вспоминая, что произошло во время исполнения той миссии Гриффа и их судьбоносного визита к магарадже Джайпура. Он дернул плечом, прогоняя мысли о прошлом.
Этот индийский принц вздумал домогаться его сестры Джорджианы, и если бы ему пришлось сделать это снова, он бы все равно убил этого сукина сына. Никто не имеет права приставать к его сестре.
— Короче говоря, мы столкнулись с сопротивлением, — сказал он.
— На вас было совершено нападение? — пробормотала она, пытливо вглядываясь в его лицо.
— Кто-то попытался убить моего брата. — Естественно, Дерек немедленно ввязался в бой, чтобы защитить Джорджиану. Если бы не сообразительность Гриффа, они бы все погибли. — Он печально покачал головой. — Дерек не заметил опасности. А я отреагировал автоматически. И очнулся, когда лежал на полу. После этого уже мало что помню.
София, глядя на него широко раскрытыми глазами, прошептала еле слышно:
— Ты подставился под пулю вместо своего брата?
— Это была не пуля, а стрела, — уточнил он.
— Вот как? — сказала она, уставившись на него с нескрываемым восхищением.
Гейбриел пожал плечами и отвел взгляд, ощущая неловкость от такой героизации своего поступка.
— Дерек сделал бы то же самое ради меня.
Слава Богу, она перестала обсуждать эту болезненную тему и некоторое время спустя улыбнулась ему.
— Я теперь понимаю, что мои попытки убить тебя выглядели жалко.
Он усмехнулся:
— Да уж.
После продолжительного одиночества Гейбриел наслаждался теплом неожиданно возникшей связи между ними и не хотел рисковать разрушить ее ради своих мужских инстинктов. Связь эта была еще слишком хрупкой, еще не упрочившейся. Все было довольно странно. Обычно он презирал лжецов, но хотя знал, что она ему лгала, с ней все было по-другому. Поэтому он выбрал более осторожную тактику и непринужденно улыбнулся ей.
— Каково быть цыганкой?
Она усмехнулась и с некоторым облегчением опустила взгляд.
— Иногда это не очень приятно, особенно когда люди считают, что ты явилась, чтобы что-нибудь стянуть, — неожиданно сказала она. — И уж совсем неприятно, когда о твоих соплеменниках рассказывают совершенно неправдоподобные истории.
— Ну что ж, может быть, нам с тобой удастся доказать, что эти ложные понятия несправедливы, — предложил он.
— Давай попробуем, — сказала она, решительно, но игриво кивнув.
Гейбриел рассмеялся. Ему безумно захотелось поцеловать ее.
Сделав еще глоток вина, она кокетливо взглянула на него.
— Послушайте, майор, я уверена, что вам не нравится, когда лондонцы считают вас каким-то колониальным дикарем за то лишь, что вы родились в Индии.
— Но я действительно такой.
— Дикарь?
— Конечно. А ты разрушаешь все мои иллюзии! Наверняка некоторые из этих удивительных историй о цыганах должны быть правдой. Скажи мне по крайней мере вот что: правда ли, что все вы разъезжаете по стране, продавая всякие пустяки и предсказывая судьбу?
— Да, это сущая правда, — согласилась она.
— Ну наконец-то! Значит, ты можешь увидеть будущее? А хрустальный шар у тебя есть?
— Мне он не нужен, друг мой. Я и без него вижу все, что надо.
Он наклонился к ней и понизил голос.
— А по ладони ты можешь читать?
Выдержав его взгляд, София грациозным движением пальцев храбро схватила его правую руку и положила на стол ладонью вверх.
— Ты можешь предсказать мою судьбу, София? — спросил Гейбриел охрипшим голосом.
— Попробую.
Он обрадовался, уловив дрожь в ее голосе. Значит, не один он так волнуется.
— Что ты видишь? — спросил он.
— Долгую жизнь…
— Теперь я знаю, что ты шарлатанка, — поддразнил ее он. — У меня слишком мало шансов прожить долго.
— Я вижу долгую жизнь, — упрямо повторила она, — храбрость… преданность… силу. Но в твоем будущем кроется и опасность.
— Еще бы! — сдержанно заметил он. — Ведь нож все еще при тебе.
С упреком взглянув на него, она продолжила их игру.
— Тебя ждет не только опасность, но и счастье. Линии руки говорят, что у тебя впереди великие свершения.
— Нельзя ли поконкретнее?
София пристально посмотрела на него. Взгляд ее больших карих глаз был полон сочувствия.
— За кого ты ставил свечки? — неожиданно спросила она. — Прошлой ночью я видела из сарая, как ты их зажигал.
Сразу же насторожившись, он убрал руку.
— Почему ты не дала знать о своем присутствии?
Она пожала плечами:
— Мне показалось, что ты не хотел, чтобы тебя беспокоили. К тому же, — призналась она, — я боялась. Подумала, что лучше подождать до утра, а там уж прийти и постучаться в дверь. Но эти свечи… Ты зажег их в память о ком-то, кого любил?
— Нет. — Он опустил взгляд и, чуть помедлив, продолжил: — Я зажег их за людей, которых убил в бою.
Он взял бутылку с вином и снова наполнил свой бокал. Ей показалось, что, судя по его виду, ему это требовалось.
— Это имеет какое-то отношение к тому, что ты живешь здесь, в такой глуши?
Он пожал плечами.
— Сейчас я ищу только покоя. — Он настороженно взглянул на нее. — Говорят, что вы, цыгане, умете объяснять некоторые удивительные вещи.
— О чем ты говоришь?
Он обвел настороженным взглядом ее милое личико.
— Когда меня ранили, я кое-что видел. Хирург… позднее сказал, что у меня остановилось сердце. — Говоря это, он внимательно наблюдал за ее реакцией.
Она прищурилась и сложила на столе руки.
— Ты хочешь сказать, что ты был…
— Мертв. На короткое время. Хирург сказал, что сердце снова начало биться приблизительно две минуты спустя. Я испытал ощущение удушья. Наблюдал, как врач старался оживить меня. Все медики за столом пытались вернуть меня к жизни. Но я видел это сверху, летая словно привидение над собственным телом.
— Правда?
