девушка.
— Что ж, раз вы так на это смотрите, вам следует постараться и уговорить меня. Давайте, Ребекка. — Он пристально на нее посмотрел. — Уговаривайте, убеждайте. — Он попытался притянуть ее ближе, но Бекки выскользнула из его объятий.
— Вы ведете себя неприлично, — прошипела Бекки, развернулась и хотела выбежать, но кузен схватил ее за руку и подтащил к себе. — Пустите меня!
Он улыбнулся холодной, напряженной улыбкой.
— И где же ваше знаменитое английское гостеприимство, о котором я столько слышал? Не очень-то вы любезны, кузина. Я скучаю, а вы такая миленькая.
— Уберите руки!
— Почему бы вам не поцеловать меня? Надо же с чего-то начать.
— Нет! — И она изо всех сил ударила Михаила по щеке. Князь застыл как вкопанный. В его глазах вспыхнули злобные огоньки, и он не раздумывая ударил ее в ответ. Тыльной стороной ладони. По лицу.
Бекки отлетела назад, присев, приземлилась в нескольких футах от князя и широко расставила руки, чтобы не упасть на пол.
— Как вы посмели поднять на меня руку?! — прогремел он на весь зал. — Вы что, не знаете, кто я?
— О, отлично знаю. — Бекки еще шаталась от удара, но смотрела с гневом и презрением, которые больше не пыталась скрывать. — Вы чудовище.
Грудь князя в Y-образном вырезе халата бешено вздымалась.
— Вы представляете, что было бы с русской девушкой, посмей она сделать нечто подобное? Я приказал бы ее сечь розгами, пока она сама не стала бы молить о ночи в моей постели, — с циничной ухмылкой сообщил князь.
«Только попробуй это со мной — и увидишь, что будет». Бекки еще покачивалась, но ответ ее прозвучал твердо:
— Я не ваша крепостная.
— Смерть нашего деда сделала вас моей собственностью до вашего совершеннолетия, помните об этом. Так или иначе, моя девочка, я научу вас повиновению.
— Идите к дьяволу!
— Так, значит, это вызов? Я не похож на ваших английских джентльменов, дорогая Ребекка, и не боюсь играть грубо. Вам известно, что дома, в России, у меня был гарем? — вкрадчивым тоном спросил он.
Бекки с отвращением сморщилась. Серые глаза князя блеснули странным огнем.
— Да-да, четырнадцать крепостных девушек с любым цветом волос и темпераментом. Примерно вашего возраста. Без них мне тоскливо, — добавил он и притворно вздохнул. — У мужчины есть свои потребности, но, разумеется, я не мог привезти их сюда. По английским законам они сразу стали бы свободными. К счастью, благодаря деду у меня появились вы. И вас я выучу теми же методами, которые применял к им. Привыкайте, — прошептал он девушке в самое ухо, потом выпустил из рук ее волосы и грубо оттолкнул.
Споткнувшись, она отлетела в сторону, ощущая в сердце унижение и гнев. Михаил же тем временем спокойно сложил на груди огромные руки и продолжал:
— Теперь идите к себе в комнату и оставайтесь там. Я пошлю за вами, когда буду готов выслушать ваши извинения. Сейчас у меня нет для этого настроения.
Бекки потеряла самообладание.
— Убирайтесь из моего дома! — закричала она, все же стараясь держаться от него подальше. — И забирайте своих грязных варваров!
— Теперь я хозяин этого дома. И не забудь — я жду извинений.
«Да, тут не из чего выбирать».
Влетев к себе в спальню, Бекки с минуту стояла, не в силах унять дрожь и прислушиваясь, не станет ли кузен ее преследовать.
Вдруг за дверью послышалось негромкое звяканье. Бекки чуть не подскочила. Затем в комнату проник низкий, надменный голос Михаила:
— Я вернусь в полночь, чтобы выслушать ваши извинения. И начну ваше обучение. Постарайтесь мне угодить, любимая. Иначе я выдам вас замуж за самого чудовищного урода, какого только смогу отыскать. — И князь расхохотался.
Судорога сдавила горло Бекки. Она хотела выкрикнуть проклятие, но слова застряли у нее в груди. Девушка в ужасе смотрела на дверь, но оттуда донеслись лишь удаляющиеся тяжелые шаги Михаила. Он ушел. Осторожно подергав дверь, Бекки обнаружила, что кузен ее запер. Теперь она действительно стала его пленницей.
— Как ты себя чувствуешь? — с тревогой спросила Бекки, рассматривая свою работу.
Алек неопределенно махнул рукой, более озабоченный услышанным рассказом, чем раной, но все же с радостью отметил, что кровотечение прекратилось.
— Продолжай, пожалуйста.
Бекки оторвала еще одну полосу от своей нижней юбки.
— После угроз Михаила я поняла, что надо спасаться, и как можно быстрее. Еще со времен королевы Елизаветы и Марии Кровавой наш дом просто набит потайными ходами. За камином в большом зале даже есть убежище для католических священников. Миссис Уитхорн считает, что все потайные ходы — это досужие выдумки, а Михаил о них и не слышал, но я их изучила еще ребенком.
Бекки уже несколько лет не бывала в потайных ходах Тол-бот-Холла, но, к счастью, она помнила все секреты. Двигаясь уверенно и быстро, она зажгла маленькую лампу и прошла в смежную со спальней небольшую гардеробную.
Сдвинув заднюю панель в большом дубовом шкафу, она по узкому проходу дошла до потайной лестницы на верхние этажи дома, поднялась по пыльным ступеням, миновала проходы на третий и четвертый этажи, поднялась еще выше — до пятого, самого верхнего уровня, и оказалась на чердаке.
Здесь, под наклонными потолками и обнаженными балками, стояли штабеля сундуков, коробок, корзин.
Рассеянный взгляд Бекки остановился на массивном закругленном комоде у дальней стены. «Он-то мне и нужен». Громадный буфет в стиле барокко был выше самой Бекки. Его выпуклое чрево могло вместить две сотни ящиков. В который из них она положила медали отца — вот в чем состоял вопрос. Любовные письма матери, перевязанные выцветшей лентой, должны быть вместе с ними.
Опустив лампу, Бекки взялась по очереди просматривать все ящики в поисках своих сокровищ. Бекки вскоре нашла то, что искала.
Огонек лампы становился все ниже, масло кончалось, а значит, надо было спешить, но Бекки из чистого любопытства потянула последний, еще не обследованный ящик. Выдвинув его пошире, девушка заглянула внутрь и обнаружила там странную деревянную шкатулку, такую маленькую, что она легко помещалась на ладони. Бекки вытащила коробочку из ящика, сдула пыль и увидела выгравированное на крышке имя: Агнес Мария Толбот.
Да это же леди Агнес с портрета у основания парадной лестницы! Привидение, которое она видела в детстве! Сердце забилось сильнее, по рукам поползли мурашки. Бекки дрожащими пальцами открыла безделушку тюдоровских времен.
Внутренности шкатулки были выстланы бархатом кремового цвета. Вещица явно предназначалась для хранения какой-то драгоценности, но сейчас в ней лежал лишь аккуратно свернутый листок бумаги древнего вида. Бекки осторожно развернула записку двухсотлетней давности.
Выцветшая печать вверху страницы указывала на официальный характер документа. По листу бежали темные, угловатые строчки, орфография шекспировских времен затрудняла чтение, но Бекки вскоре разобрала, что в бумаге говорится о происхождении большого рубина, с которым леди Агнес была изображена на портрете. Оказалось, что камень — подарок цейлонского принца одному из дипломатов рода Толботов, совершившему двести лет назад опасное путешествие в восточную Индию, чтобы укрепить торговые связи с Пряными островами. Бекки с удивлением узнала, что неустрашимая леди Агнес сама участвовала в этом предприятии и очаровала правителя тех мест — владельца рубиновых копей, откуда и
