головой:
— Я и сам не знаю. Возможно. Важно то, что она в это поверила. Ты извини меня, Бекки. Мне правда надо идти. Регент ждет.
Бекки шла следом, но держалась на безопасном расстоянии.
— Алек, с тобой все в порядке?
— Да. А с тобой? — машинально спросил он.
— А со мной — нет, — сообщила Бекки. — Я все еще стараюсь понять, зачем ты заставил меня уйти. Чтобы защитить? Или чтобы я не узнала того, что ты хотел скрыть?
Выйдя в холл, Алек снял с крючка цилиндр, взял со стойки трость. За все время он ни разу не посмотрел ей в глаза. Бекки стояла всего в нескольких шагах от него.
— Алек, ты не можешь от меня отмахнуться. Нам надо все обсудить. Кто она? И кто тот человек, о котором она упомянула, мистер Данмайер?
Алек надел цилиндр и прошел мимо Бекки к двери.
— Мне надо идти, — бесстрастным тоном произнес он.
— Глупости, это важнее. — Бекки схватила его за руку, но он грубо ее отстранил.
— Не трогай меня. Просто позволь уйти.
— Алек, — взмолилась Бекки, но послушно выпустила его руку. — Неужели ты даже на меня не посмотришь?
Он обернулся и несколько секунд смотрел ей прямо в глаза. Бекки поразилась мучительному выражению его лица.
— Алек, — снова пробормотала она, всматриваясь в его глаза и касаясь его руки, но Алек оттолкнул ее пальцы.
— Нельзя заставлять регента ждать, — холодно проговорил он, сделал светский поклон и удалился.
— Алек! Не уходи! — крикнула Бекки ему вслед, но лишь услышала, как хлопнула дверь. Он ушел.
У Алека все сжималось внутри, но он решил отбросить мысли о происшедшем и сосредоточиться на присутствующих. Вокруг стучали молотки, визжали пилы. Компания джентльменов с удивлением разглядывала чудеса, которые творил мистер Нэш со своими плотниками и столярами в павильоне регента.
Все почтительно поздоровались с его королевским высочеством и были приняты очень тепло. Грузный регент, такой бесшабашный в молодости, по-прежнему сохранял слабость к компании молодых повес, живущих все в том же веселом донжуанском угаре, которого с возрастом сам он лишился. Однако встреча с будущим королем оказалась короткой.
Бедного Георга отвлекла неизбежная ежедневная рутина государственных дел, сколь бы малую их толику его министры ни оставляли на милость королевских решений. Он высказал пожелание, чтобы молодежь осмотрела творение прославленного архитектора, и компания с благодарностью приняла предложение.
В высоких цилиндрах, чьи поля защищали от яркого полуденного солнца, Алек, его друзья и еще несколько избранных долго бродили по строительной площадке. Алек старался держаться позади компании, он рассеянно и кратко отвечал на удивленные восклицания друзей при виде этой причудливой конструкции.
Здание и правда поражало воображение. Сооружение Генри Холланда в стиле неоклассицизма планомерно трансформировалось в экзотический восточный дворец. На переднем фронтоне еще сохранялся величественный римский портик с куполом, но сейчас его самым скандальным образом обрамляли два минарета. Алек, при всей широте вкусов, не мог понять, станет ли это создание регента отрадой для глаз или чудовищным нонсенсом. Тем более что в этот момент ему не было никакого дела до этих королевских причуд.
Если в той бездне отчаяния, куда он погрузился, и нашлось хоть одно светлое пятно, то это оказались сведения о реальной судьбе «Розы Индры».
В частной беседе Алек спросил регента, не слышал ли тот о судьбе драгоценности Толботов. Его королевское высочество с мальчишеской искрой в глазах охотно сообщил, что не только слышал о знаменитом рубине, но и владеет им.
— Я купил его, э-э-э… тридцать лет назад у старого лорда Толбота, который недавно умер, — поведал ему тучный принц, тяжело дыша от ходьбы, пока они прогуливались ро ослепительно розовой Длинной галерее. — Я собирался презентовать его, э-э-э, одной даме, но, видишь ли, мы поссорились, и я оставил его в своей коллекции. А почему, мой мальчик, ты спрашиваешь?
Алек ответил уклончиво, но приберег сведения в памяти.
Голос мастера, дающего пояснения к проекту, вдруг зазвучал приглушенно — что-то вдалеке привлекло его внимание.
Алек, нахмурившись, проследил за его взглядом. И сразу ощутил, как похолодело внутри, глаза сузились. Вдоль изогнутой полумесяцем дороги, которая окаймляла сад перед павильоном, ехала черная, отделанная серебром прогулочная коляска, увлекаемая шестью черными же лошадьми с белыми плюмажами на головах. Коляску сопровождал эскорт казаков в полном обмундировании.
Курков.
Итак, передышка закончилась. Враг появился на сцене. Появился с обычной помпой. И как раз вовремя — завтра состоится бал у графини Ливен. Сердце Алека заколотилось.
Бекки.
Надо возвращаться. Предупредить ее. Убедиться, что она надежно спрятана. Алек еще не знал, как будет смотреть ей в глаза, но это сейчас не так важно, главное — ее безопасность.
Он даже не стал придумывать оправдания для друзей, просто коротко попрощался, пробормотал извинения и пошел прочь, не обращая внимания на многочисленные скульптуры вокруг.
— Алек! — позвал его Форт.
— Найт, ты куда? — крикнул Раш. Алек не отвечал, он даже не оглянулся.
Прыгнув в наемный фаэтон, он стегнул пару гнедых кобыл, и через мгновение по булыжной мостовой весело зацокали лошадиные копыта. Алек понимал, что его поспешное бегство выглядит очень странно, но позже найдется время для извинений. У него и без этого достаточно неприятностей: что-то скажет Бекки, когда он войдет в дверь?
Бекки не сказала ничего.
До того, как все это произошло, она собиралась провести время обычным образом. Убрать в кухне. Приготовить соус для пудинга. Довязать пинетки для младенца. Но после скандала не сделала ничего.
Как только Алек ушел, Бекки поднялась в их спальню. Расстроенная и обиженная, она села в кресло и задумалась, искренне удивляясь случившемуся.
Прислушиваясь к шуму на улице и ожидая возвращения Алека, Бекки все время старалась унять свои страхи и уговаривала себя дождаться его объяснений.
Наконец она услышала, что по улице грохочут колеса, и через несколько минут в комнату вошел Алек.
Бекки сидела в кресле, скрестив ноги и положив руки на подлокотники. Ее холодный взгляд устремился к его лицу. Алек, немного бледный, вошел, не поднимая на нее глаз, снял фрак.
— Я вернулся.
— Вижу.
Заслышав ее бесстрастный голос, Алек оглянулся, присел на кровать и положил фрак рядом. Держась на почтительном расстоянии, он привалился к столбику балдахина в нескольких футах от Бекки, сложил на груди руки и принялся рассматривать ковер. Бекки чувствовала, с каким напряжением он пытается отыскать какую-нибудь нейтральную тему. Сама она не прерывала молчания, а с некоторым удовольствием наблюдала, как он корчится в муках.
Глаза Алека прятались за пологом темных ресниц, но Бекки видела: его осторожный взгляд полон надежды на примирение, однако упрямо стиснутые челюсти говорили, что еще не готов давать объяснения.
«Ну, это мы еще посмотрим».
