когда я поцеловал ее в пятницу, это она первая отодвинулась от меня. При воспоминании о том, как она рыдала из-за Джеймса, мне стало тошно.
Все утро я перебирал различные предметы, которые выбросила Делия. Каждый раз, когда я наклонял голову и ощущал пушистую мордочку медвежонка, на меня накатывала новая волна боли. Делия умоляла меня оставить ее в покое, и я ничего не мог с этим поделать.
В конце концов я разозлился. Что она о себе воображает? С каких это пор она берет на себя решения относительно нашей дружбы? Я взялся за телефон, намереваясь заставить ее поговорить со мной, даже если придется отправиться к ней домой и забаррикадироваться в ее комнате.
У нее сработал автоответчик, и я повесил трубку. Почему-то мысль оставить ей сообщение показалась мне непереносимой — а вдруг она дома и слушает меня? Я не в силах принудить Делию разговаривать со мной. Да она просто взбесится и обругает меня. Все, что я мог сделать… ничего я не мог.
Я вздрогнул, когда зазвонил телефон. Но схватил трубку после первого же гудка, надеясь и не надеясь, что Делия наконец пришла в чувство.
— Здорово, Парсон, — услышал я довольный голос Эндрю.
— Привет, Эндрю.
Сердце упало, и я быстренько старался придумать какой-нибудь предлог, чтобы закруглиться как можно скорее.
— Старик, я наконец-то сделал решительный шаг, — похоже, Эндрю был в восторге. — Я сделал это!
— О чем ты? — спросил я, разминая рукой ноющую шею.
— О Рейчел. Вчера вечером я встречался с ней. Это было потрясающе! Проснулся утром и сказал себе: «Райс, сегодня ты будешь мужчиной и пригласишь девушку, которая думает, что ты ведешь себя как последний сумасшедший». И пригласил. Она сказала «да». Ну а все остальное — это романтическая история.
— Я так понимаю, что вы неплохо провели время, — сказал я, стараясь, чтобы мой тон не был слишком циничным.
— Придурок, все было так, будто мы созданы друг для друга. А знаешь, что самое приятное? — спросил он.
— Что? — я изо всех сил сжал мишку, заставляя себя радоваться за Эндрю и Рейчел.
— Она сказала, что влюблена в меня с начала семестра. Прикольно, да?
— Класс! — ответил я без эмоций.
Я не мог поверить, что Эндрю Райс влюблен. Он всегда поднимал меня на смех и издевался над моими поисками второй половины. А вот теперь сам лепечет, как идиот, таким счастливым голосом, какого я у него никогда не слыхал.
— Хочешь знать, что я сделал сегодня утром?
— Скажи, сделай одолжение.
Эндрю, казалось, не замечал, что я не получаю такого удовольствия от беседы, как он.
— Я позвонил на радиостанцию и заказал ди-джею посвящение. Потом позвонил Рейчел и сказал, чтобы она включила радио. Мы оба оставались на проводе, даже не разговаривали — просто слушали, когда начнется песня, — Эндрю удовлетворенно вздохнул.
— Похоже, ты здорово втюрился, — прокомментировал я, не зная, как ему дать понять, что для меня слушать его объяснения в любви — все равно что повернуть нож в сердце.
— Я даже пригласил ее на Новогодний бал, — продолжал Эндрю. — Слушай, а может, мы присоединимся к тебе с кем-нибудь?
— Не думаю, что я иду.
— Кейн, конечно же, идешь. В конце концов, если не найдешь никого, ты ведь можешь пойти с Делией. У вас обоих нет пары — а большинство так и так думает, что у вас любовь.
Я поймал себя на том, что бешено хохочу. Если я еще хоть секунду проговорю с Эндрю, то, чего доброго, выпрыгну из окна.
— Послушай, старик, мама меня зовет. Но я правда ужасно рад за вас с Рейчел. Продолжай в том же Духе.
Я повесил трубку, прежде чем он успел что-либо сказать.
Мне всего только семнадцать, а жизнь превратилась в сплошную боль и одиночество. Лежа у себя в комнате, я не знал, как долго смогу выдержать.
Не имею представления, сколько времени я так пролежал, когда мама просунула голову в дверь. Может, прошло несколько секунд, а может, часов или дней.
— Мы с папой идем на аукцион, — сообщила она. — Хочешь пойти с нами?
Я спрятал Хохотунчика под одеяло и помотал головой.
— Пожалуй, еще немного поваляюсь.
Мама улыбнулась самой своей материнской улыбкой, и я почувствовал, будто мне лет пять.
— Хорошо, дорогой. Но смотри не лежи в постели» целый день. Это вредно для здоровья.
Она затворила за собой дверь, и я вытащил Хохотунчика из укрытия.
Услыхав, что открылась дверь гаража, я выполз из кровати. В ванной я рассеянно почистил зубы и сполоснул лицо. Но одна лишь мысль о том, что надо бы причесаться, показалась непосильной.
Все еще ощущая себя так, словно двигаюсь в вакууме, я спустился в кухню и налил себе чашку черного кофе. Потом безразлично пролистал газету, стараясь выкинуть Делию из головы.
Я прочел спортивный раздел, но как только закончил проглядывать таблицу с результатами футбольных матчей, то понял, что не могу вспомнить, кто выиграл. И еще я понял, что мне, собственно, и не было до этого абсолютно никакого дела.
Я отыскал раздел искусства. Может, кино поможет позабыть о моей мрачной действительности. Взгляд упал на огромный анонс «Касабланки». Фильм шел в «Тиволи», и первый показ начнется в час дня. Я мысленно вернулся к тому дню, когда в последний раз видел эту картину. Делия уже легла спать, когда я позвонил ей, но она встала и посмотрела весь фильм.
Я глянул на часы. Сеанс начнется через пятнадцать минут. Я бросился к выходу, надел куртку, схватил ключи. Затем машинально двинулся к телефону, чтобы позвонить Делии и узнать, не хочет ли она пойти со мной. Но едва дотронувшись до аппарата, я отдернул руку. На мгновение я совершенно забыл, что поход в кино должен был отвлечь меня от мыслей о том, что случилось сегодня утром. Почувствовав тошноту, я медленно отошел от телефона. По просьбе Делии, больше никогда нельзя было ей звонить. Я должен привыкать ходить на старые фильмы в одиночестве. Никто из моих друзей не понимал всей прелести классических черно-белых лент.
По дороге в кинотеатр до меня дошло, что, глядя на Хамфри Богарта и Ингрид Бергман, я не смогу забыть о Делии. Ладно, по крайней мере, хоть поплачу в тот момент, когда Сэм будет играть для Илзы «Когда время проходит».
Как бы то ни было, я купил билет. Ничто не могло заставить меня не думать о Делии, поэтому я решил, что лучше всего предаваться своему горю, спрятавшись в темноте кинозала.
— Ты с кем-нибудь здесь встречаешься? — спросила меня кассирша, давая сдачу.
— Нет. Совершенно не собирался, — ответил я.
— Похоже, что-то такое витает сегодня в воздухе, — проговорила она, словно про себя.
— Очень может быть, — согласился я, не зная, о чем она, да и не заботясь об этом.
Поскольку я уже опоздал, то пошел в буфет за попкорном. Я ничего не ел целый день, и в желудке урчало. Я не был уверен, что смогу умять все, но попросил самую большую порцию — на всякий случай.
Маленький зальчик был наполовину пуст. На экране был Хэмфри Богарт. Играла музыка. В этот момент Богарт, который играл Рика, мне был так близок: его герой потерял свою настоящую любовь и теперь вынужден был влачить бессмысленное существование. Он стал равнодушным, его ничего не трогало, потому что ничто для него не имело значения. Я решил, что отныне буду таким же — бесстрастным одиночкой, который скользит по жизни, не связанный никакими чувствами и желаниями.
Погрузившись в свои горькие мысли, я подождал, когда глаза привыкнут к темноте. Затем медленно двинулся вперед, ища место, где поменьше народу. Давая передышку своему мозгу, я хотел по возможности остаться в одиночестве.
