И каждый звук томил загадкою ребенка.
Но гаснет блеск зари, свежей в саду зеленом:
Багряный небосклон стал сизым небосклоном
И даль туманная, сквозь сень густых берез,
Подернулась каймой серебряных полос,
И в глубине небес лазоревым сапфиром
Далекая звезда зажглась над спящим миром.
К ночлегу, каркая, летит семья ворон,
И тихо ночь плывет, плывет со всех сторон,
Из каждого куста дыша росистой мглою
В горячее лицо… И с робкою мечтою
На небо синее внимательно смотрю,
Сгорая жаждою увидеть вновь зарю,
Потерянную в тьме, но давшую мне много:
Всю прелесть тайную небесного чертога,
Все чары шумные мятущейся земли,
Так бледные вблизи, так яркие вдали!..
…
Но что я дам взамен природе необъятной
За сон житейский свой, святой и благодатный,
Что, оставляя жизнь, я миру подарю,
Встречая кроткую, последнюю зарю?!.
«Я родом финн – и гордая свобода…»
Я родом финн – и гордая свобода
Моей душе с младенчества родна,
Но в мире зла ей не найти исхода.
Моя душа, как финская природа,
Однообразна и грустна.
Где на камнях гранитного уступа
Печальных сосен высится семья,
Где степь слепит красою мертвой трупа,
Где сохнут мхи, где солнце светит скупо-
Там родина моя!
Там, между скал, мои скучали деды;
Закинув невод в беглую волну,
Вполголоса певали про победы,
Иль сумрачно вели свои беседы
У очагов, вкушая тишину.
В суровый час ожесточенной бури,
Когда метель гудела по полям
И падал снег с нахмуренной лазури,
Они, сидя в густой медвежьей шкуре,
Вверялися таинственным мечтам.
И я таю в душе своей печальной
Их гордую, мечтательную лень,
И я суров; люблю я лед хрустальный,
И хохот вьюг, безумно музыкальный,
И от сосны узорчатую тень…
В моей душе, под песни назревая,
Прекрасных дум теснятся семена.
И я мечусь, душой изнемогая,
Как водопад полуночного края,
Как финских вод стесненная волна.
Там водопад, сверкая пеной млечной,
Стремится вдаль, и ропщет, и шумит…
И плачет он, и бьется в злобе вечной,
Но холодно борьбе его сердечной
Внимает сумрачный гранит…
«Нет, не зови меня! Нет, друг мой, не зови…»
Нет, не зови меня! Нет, друг мой, не зови
Из мира светлых чар и царственной любви…
В нем все знакомо мне, все мило с колыбели-
И звучных соловьев раскатистые трели,
И розы белые, и белые стихи…
Я их люблю мучительной любовью,
Как любит старость юные грехи…
Доступны только мне те страны неземные,
Их звонкие ручьи, их гроты голубые,
Их звезды бледные, как блеск моих очей,
Их темные леса, как скорбь души моей,
Их волны звучные, как стих мой перекатный,
И пышный их цветник, как греза ароматный,
Где реют и жужжат элегии свои
На утренней заре тяжелые шмели…
И даже мшистые руины и могилы
Их сумрачных степей мне дороги и милы,
Как лоскутки знамен – для дряхлого бойца,
Как песня старая – для нового певца…
«Всегда мы чувствуем правдиво…»
Всегда мы чувствуем правдиво,
Но ложно мыслим мы подчас.
И от очей ума ревниво
Хороним взор духовных глаз.
Но, друг, живя, не мудрствуй ложно,
Не удивляйся ничему:
Постигнуть сердцем все возможно
Не постижимое уму.
«Отзвучали струны сердца…»
Отзвучали струны сердца,
Догорели краски дня;
Нет огней в природе сонной,
Нет в душе моей огня.
Только где-то сиротливо
В бледном сонме дум моих
Брезжит свет воспоминанья,
