СКОБЕЛЕВ Э.М.
Завещание Сталина
От автора
Под пеплом нашей жестокой жизни я натолкнулся на редких людей и важнейшие, но уже почти позабытые события, — у меня нет сомнений в правдивости основных фактов, которые уважаемый читатель найдёт в этой книге. Всё отвечает реалиям бытия, всё психологически верно. А потому «неча пенять на зеркало, коли рожа крива».
Думаю, я был и некоторое время оставался на гребне сущностных знаний своей эпохи. Правда, мои знания были всё равно ничтожными, противоречивыми и фрагментарными, но вся трагедия заключалась в том, что наши предводители (на этапе относительной свободы своих действий) никогда не владели даже этими знаниями, отчего народы копошились в дерьме суеверий. Пошехонь была и, увы, остается нашей главной купелью.
Современный мир может преодолеть навязанные ему противоречия и сохранить от надвигающейся гибели народы только при одном условии: если люди, ободрённые примерами героизма предшественников, решительно, не боясь никаких последствий, встанут на борьбу за свои права — каждая страна, каждый город, каждый индивид…
Мир обретёт утраченную устойчивость, едва будет покончено со всеми заговорщицкими доктринами, с тайной агрессией одних этносов против других, из-за которой всё сильнее страдают все. Но пока люди будут считать правдой лишь защиту своего личного интереса, общая Правда останется лишь химерическим призраком, и Глобализму, этому новому «Интернационалу», удастся возвести новую тюрьму для всего человечества.
На земле нет плохих народов, есть разные стадии их исторического бытия, есть скверные цели, которые навязывают народам, есть ложные иконы, в которые заставляют верить людей, страдающих от неполноценности жизни.
Исходя из этого, я говорю в книге и о еврействе, поскольку оно обладает реальными возможностями осуществлять свою националистическую линию. Если мы не разберёмся тут, завтра аналогичные, а, может, ещё более сложные вопросы возникнут с албанцами, турками и так далее, и так далее. Терроризм в мире всегда существовал и существует, только некоторые ищут его не в том направлении, и сами «ищущие» всё более нагло прибегают к методам тотального террора.
Разговор об этнической агрессии давно превратился в разговор об обеспечении реального равноправия всех народов мира, об исключении политического, финансового, идеологического и психологического давления на них. Фарисейские вопли об антисемитизме здесь неуместны, потому что завтра — в случае ненормального развития событий — придётся уже поднимать разговор о жизненных правах немцев, французов, англичан и американцев…
Кто настойчивей всех ставил и ставит вопрос об «интернационализме», должен быть первым обследован на истинную приверженность общим интересам народов, — это логично и оправдано.
Мы хотим уберечь все народы от крайностей фанатизма, в том числе и евреев. Если мы допустим разгром одних и победу других, всё равно им придётся биться с третьими.
Увы, увы, не каждая нация и не на каждом отрезке своей истории способна к умиротворению: есть состояние нации, когда она не созидает, но разрушает и может выполнять лишь функции надзирателя, надсмотрщика и палача, как то мы воочию видим в текущей истории.
Между тем окровавленная ныне Россия всё ещё способна в перспективе удержать содружество народов в равновесном состоянии. Сколько это продлится, нам не известно. Может быть, завтра и она потеряет эти силы.
Вот почему я, белорус, выступаю против растерзания России и против безнаказанности бредового нацизма.
Есть всякие русские и всякие евреи. В романе — в соответствии с опытом моей жизни — показаны и симпатичные, и не самые симпатичные люди — те, о которых обычно умалчивают.
Думаю, никто из нормальных читателей не станет типизировать и обвинять за преступные выходки моих персонажей еврейский или русский народ, как не станет и восхвалять иные народы.
Моя задача — уравновесить потерявшие ныне баланс события. И это значит, прежде всего, — восстановить пока ещё доступную нам правду о Сталине. Ибо завтра и она исчезнет под лавиной стремительно умножающейся лжи и преподлейших мифов, как, допустим, исчезла правда о римском императоре Тиберии, при котором якобы и был умерщвлён в Иудее некий «неформал» под тайным, известным лишь посвященным именем Иисус Христос из колена Давидова.
«Еврейский вопрос» непрерывно разрастался в России и во всём мире, особенно с конца XIX века, так что и занял сегодня, может быть, определяющее положение, совмещаясь с вопросом о национальной независимости и духовной свободе всех остальных народов.
Многие писатели, политики, историки посвящали и посвящают свои работы этому вопросу. А.Солженицын выступил даже с двухтомным компендиумом.
Мой роман не касается «еврейского вопроса» как такового. Как реалистический роман он воспроизводит лишь некоторые типические фигуры, но смысл его не в этих фигурах, не в выяснении даже их мелкомасштабности и подчинённом смысле в сравнении с фигурой Иосифа Сталина, его смысл — в исторических перспективах русского народа и всех народов Европы, поскольку речь идёт о нереализованных замыслах крупнейшего политика XX века, — он всерьёз готовился разрешить все «проклятые вопросы» современности.
Некоторые скажут, что образ Сталина в романе односторонний и даже фантастический. Они ошибутся: да, односторонний, но не фантастический — время и события всё более обнажают тот пласт положительного знания, который тщательно скрывался «заинтересованными» и при жизни Сталина, и после его смерти. Он скрывается от взоров общественности особенно сегодня.
Как обе «революции» 1917 года явились террористическими актами в условиях «намагниченной среды», так и события «перестройки» были террористическим действом в обстановке психического ошеломления и прицельного оболванивания народов, имеющих международные корни и международный размах.
Вполне понятно, что суть нынешних событий, когда миру грозит новая террористическая диктатура в виде глобалистского «мирового правительства», может быть внятно истолкована только при наложении их на образ, ставший символом грандиозной исторической эпохи, которая всё ещё не завершена.
В какой-то степени я использовал в романе новый для себя подход: его герои связаны тут не столько сюжетом, сколько общей исторической идеей.
По существу, то же самое происходит в реальности, где нет сплошного сюжета, где он только подразумевается. И главное прозрение, составляющее содержание, смысл и итог нашей жизни, возникает чаще всего под воздействием совершенно незнакомых нам людей, в результате мимолётных контактов, увиденного, услышанного, испытанного личной бедой…
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Картинки памяти
Встреча с Вождём
