И вот кульминационный момент! Я хватаю автомат и, словно толкаемый дьявольской силой, медленно поворачиваюсь к Дениз. Она, прочитав в моих глазах приговор, с немым криком откинулась на спинку кресла. Сейчас Хэнк должен будет снять сцену убийства, но у него фантастическая зрительная память, и он не снимает, пока не убедится, что манекен сидит точь-в-точь, как Дениз.
— Давай! — скомандовал я. Служители подхватили манекен. Дениз вскочила с места, а я направился к аквариуму, улыбаясь в ответ на одобрительные кивки шефа и гостей. Я всегда предпочитал двигаться, пока производилась замена, чтобы потом естественнее продолжать прерванное действие. Опыт, ничего не скажешь!
В эту минуту раздался страшный крик, и все, в том числе и я, мгновенно повернули головы в ту сторону, откуда он исходил. Вероника Бейзли, крича, размахивала руками и вдруг упала в обморок. Все бросились к ней, даже Крейн и компания. Переполох длился минуты три. Потом два парня из сценарной группы вынесли бесчувственную женщину в коридор. Ал последовал за ними, но вскоре он вернулся, видимо, успокоенный.
— Ей уже лучше, — сказал он. — Ее напугало это невероятное сходство манекена с живой Дениз.
В студии опять установился порядок. Прежде чем дать сигнал Хэнку, я взглянул на манекен, и меня охватил страх. Недаром эта женщина так испугалась! Однако, судя по ее реакции, РТП на сей раз будет весьма успешным. Я поднял карабин, Хэнк включил камеру. Я напряг все мускулы лица, изображая дьявольскую решимость, и прицелился в грудь манекену, повыше сердца. Воцарилась такая тишина, что, упади сейчас булавка, и то было бы слышно.
Я видел устремленный на меня взгляд и открытый рот, и я нажал гашетку. Неожиданно раздался громкий выстрел. А ведь я стрелял уже из этого оружия и готов был расписаться под заявлением фирмы, что оно действует бесшумно! На миг я оцепенел. На груди манекена появилось девятимиллиметровое отверстие, вокруг него стало расти кровавое пятно.
Медленно, будто лишь сейчас осознав свои действия, я опустил карабин. Меня била дрожь.
Манекен улыбнулся.
Это была торжествующая улыбка, пожалуй, презрительная. Она держалась всего несколько секунд. Потом веки дрогнули, и помутневшие прекрасные глаза закрылись.
Смерть.
Я уже не делал заученных движений. Я повернулся и посмотрел на манекен, сидевший подальше. Потом на Дениз, которую я сейчас убил.
За эти несколько мгновений я вспомнил многое: как разговаривала Дениз с Вероникой Бейзли, как та упала в обморок — чтобы Дениз могла, воспользовавшись суматохой, сесть снова в кресло вместо манекена. И правдоподобие, которым я гордился: если я стрелял по ходу пьесы, то я стрелял настоящим оружием. И настоящий труп явился лишь логическим завершением. Так и должно было быть.
Но если бы Хэнк не отвлекся мнимым обмороком, как все остальные, он бы заметил подмену. Нечего было зевать по сторонам! Я поднял карабин и выстрелил Хэнку в шею. Он удивленно вскрикнул и повалился вперед, увлекая за собой камеру. По экрану запрыгали, дергаясь, человеческие тени.
Ал знал, что говорил: автомат действовал при малейшем прикосновении. Когда я снова нажал гашетку, пули пробили ровный ряд отверстий в стеклянном аквариуме. На экране мне виден был Крейн, которому пуля попала в лицо; брат Луи Грейвмен, которому пуля попала в шею, так как он был выше ростом; Мейбери, которому я тоже угодил в лицо, и Вимс, получивший свое в затылок, когда он пытался выбежать.
…В эту неделю впервые за все время наш РТП перевалил за тысячу.
Кристофер Энвил
Глухая стена
Профессор Шуммер заявил, что Америка, некогда страна свободы, ныне являет собой «обиталище стереотипного массового человека, с младенческих лет формируемого примитивно-шаблонными телепрограммами, бульварными газетами и журналами и всепроникающей рекламой, которую они несут. Результат — серийный американец с взаимозаменяемыми частями и встроенной машинной программой».
Люди этой страны, сказал доктор Шуммер, нуждаются в «свободе быть разными, в свободе быть оригинальными». Но, заключил он, «…сила инерции слишком велика. Направление общественного развития, как и направление морского прилива, не может быть изменено на обратное усилиями человека. Остается только съежиться при мысли о том, что может принести ближайшее будущее».
Доктор Хьюз объяснил, что действие прибора основано на некоем «принципе тождественности квазиэлектронов, которые, как считал мой дед, управляют распространением звука в твердых телах и осуществляют различные другие неясные функции. Но не нужно относиться к этому объяснению слишком серьезно».
Президентом новой фирмы стал Дж. Пол Хьюз, внук покойного изобретателя Эверетта Хьюза.
Говорят, что блоки «Глухой стены»; которые продаются в комнатном варианте по 289 долларов 95 центов за штуку, приносят агенту по продаже и изготовителю изрядные прибыли. Но кто скажет, что избавление от шума чужих телевизоров, проигрывателей, скандалов и визжащих детей не стоит 289 долларов 95 центов?
Во время испытаний на обледеневшем треке опытную машину, оборудованную блоком «Хьюз. Глухая стена», занесло, и она трижды перевернулась. Водитель-испытатель выбрался из нее потрясенный, но целый и невредимый. Сама машина, легкая микролитражка, оказалась практически неповрежденной.
Испытания на лобовой удар обнаружили удивительный факт — машина с включенным блоком не получила вмятин, даже стекла остались целы. Крышку бензобака нельзя было отвинтить, складной верх не
