…Утром ему позвонил русский парень. Они договорились, что не станут откладывать визит в «Пристанище Мавра» надолго. Миша был убежден, что разговор с Рамбалем все расставит на свои места. Отто очень сомневался в этом, но отговаривать Порецкого не стал.
Решили ехать втроем — Миша, Марьяша и Отто. Главное, нагрянуть неожиданно, чтобы Орлов ничего не знал об их намерениях навестить Рамбалей.
…Поездка на автомобиле по скоростному шоссе — одно из немногих наслаждений, которые так любил Отто Шайн. Для его образа жизни такие поездки были непозволительной роскошью. Он был хроническим трудоголиком и отличным хирургом. Работа никогда не надоедала ему. Многие его коллеги давно превратились из неплохих хирургов в средненьких администраторов, забывших, как правильно держать скальпель, но Отто это не грозило. Без работы он мог продержаться недели две-три, потом наступала хандра, подкрадывалась депрессия и состояние тоски, почти ностальгии, по родному кабинету и своей маленькой, невероятно уютной операционной, где он мог ориентироваться с закрытыми глазами.
Поэтому из клиники он выезжал очень редко, особенно теперь, когда дети выросли и не надо было им уделять много внимания. Зная, что их отец — невероятный домосед, вернее, клиникосед, они сами приезжали к нему, иногда вместе с матерью. Но в последнее время все реже и реже. У каждого из них — своя жизнь, а у жены не менее любимая, чем у него, работа.
Раньше, когда была жива Наталья, они устраивали непродолжительные встречи в небольших, скрытых от людских глаз шале, которых на Финстераар-хорне великое множество — можно брать на два-три дня в аренду и жить, как на необитаемом острове. Только вместо воды вокруг горы и леса. Это были сказочные моменты, которых сейчас ему так не хватало. Наталья, как ни одна другая женщина, умела удивительно красиво стареть.
Чувство юмора, которое ей никогда не изменяло, со временем позволило пылкость отношений перевести в разряд почти родственной любви. Он заботился о ней, как о родной матери, прекрасно осознавая, что старость — это, увы, неизлечимая болезнь. Всегда мог обратиться к ней за советом или просто поделиться сомнениями, поговорить по душам. Никому он так не доверял, как ей. Она платила тем же. Скрытная и недоверчивая с другими людьми, с Отто Графиня была совсем другой. Ему можно было рассказать все как на исповеди. Что она однажды и сделала. Так он узнал о ее сыне, оставленном в России много лет назад.
Выехали в «Пристанище Мавра» в шесть утра. Марьяша тут же уснула, уютно устроившись на заднем сиденье, Миша, сидевший рядом с Отто на переднем сиденье автомобиля, казалось, только этого и ждал. Ему не терпелось поговорить с Отто с глазу на глаз.
— Отто, скажите, зачем вы нам помогаете? Вы же прекрасно понимаете, что дело о порошинском наследстве, если получит широкую огласку, будет скандальным. Вы столько лет хранили в тайне ваши отношения с Графиней, а теперь все может стать достоянием прессы. Таблоиды накинутся на вас, как пираньи. Как же тогда ваша репутация? Да и как на это отреагирует ваша семья?
— Миша, вы, похоже, из тех людей, кто борется с неприятностями задолго до их появления.
— Возможно, не забывайте, что я юрист. Предвидеть неприятности и постараться сделать так, чтобы их не было вовсе, это, знаете ли, моя работа, призвание, если хотите.
— А мое призвание — помогать людям.
— Ваши пациенты — не самые несчастные люди на земле…
— Вы пытаетесь меня, как это по-русски, «подколоть», да? Я делаю операции не только миллионерам.
— Я знаю, знаю. Извините, «подкол» вышел неудачным. Давайте вернемся к тому, как убедить Рамбаля встать на нашу сторону. У вас есть соображения на этот счет?
— У меня есть только конкретное предложение — я забираю его сына к себе в клинику и обращаюсь к лучшим специалистам. Мне кажется, что у мальчика есть шансы.
— Думаете, Рамбаль согласится на это? Тогда получается, что он предает Орлова, отдав вам сына на лечение.
— Не знаю, что и где у вас получается, но мое мнение, что здоровье ребенка превыше всего на свете. Подумайте, Миша, как лучше это преподнести ему. Я небольшой специалист в области человеческих отношений.
— Признаюсь, я тоже в затруднении, но на месте сориентируемся.
Глава 8
Разговор с Лораном поверг Алексея Алексеевича в ужас. Он никак не мог поверить в то, что услышал: «Алекс, у тебя очень плохие анализы крови. Тебе срочно нужно лечь в клинику на обследование. У меня есть подозрения, что у тебя лейкоз». Услышав это, Орлов не смог удержать трубку, связь прервалась.
«Лейкоз, это то же, что и белокровие, — он пытался вспомнить все, что слышал об этом заболевании. Но в голове крутилась только одна мысль — это конец. Все. Финиш».
Телефон настойчиво звонил. Скорее всего, это был Лоран, но Орлову не хотелось ни с кем говорить, никого слышать. Руки тряслись мелкой дрожью, виски сдавило так, что казалось, голова сейчас лопнет, расколется, как перезрелый арбуз.
Он прилег на диван, закрыл глаза. Попытался успокоиться, взять себя в руки. «Возможно, Лоран ошибся, нужно действительно лечь в клинику, подлечиться. От лейкоза в одночасье не умирают. Бог даст, поживу еще немного».
Алексей Алексеевич на короткое время задремал…
Приезд гостей в «Пристанище Мавра» поверг Рамбаля в ужас. Не ждал, даже не предполагал, что Марьяша возьмет да и нагрянет так неожиданно.
Увидев черный внедорожник «Мерседес» на мониторе камеры слежения, Рамбаль подумал, что это нагрянул Лоран, разузнавший, где они с Фабио живут. Но как только он заметил Марьяшу, которую он видел последний раз совсем еще девчушкой, то от удивления замер на месте. Однако быстро пришел в чувство и нажал на кнопку: «Открыть».
Миша с Отто тоже были удивлены. Отто — тому, как профессионально устроена система слежения за усадьбой. Миша — размаху, с которым было обустроено «Пристанище Мавра».
Анри Рамбаль не успел позвонить Орлову и совершенно не представлял, как себя вести с гостями.
Он как радушный хозяин пригласил всех пройти в дом, а потом, сообразив, что хозяйкой всего здесь имеющегося является Марьяша, растерялся.
Выручила Эмилия. Она выскочила на крыльцо и, узнав Марьяшу, бросилась к ней с объятиями. Пока женщины щебетали, Порецкий представился сам и представил Отто. На его счастье, Анри хорошо говорил по-английски. Разговор Миша не стал откладывать на потом:
— Анри, вы, наверное, в курсе того, что сейчас происходит в семье Маккреди — Порошиных?
— Да уж, врагу не пожелаю того, что там происходит.
— Все не так страшно, как может показаться. Просто Полина Маккреди не совсем согласна с тем, что написано в завещании ее матери, а Марьяша, как раз, напротив, согласна со всем. И старается, чтобы бабушкино желание было исполнено. К сожалению, при этом намечаются небольшие изменения, которые некоторым образом касаются и вас с сыном. Вот, собственно, поэтому мы и здесь.
— Мишель, вы не трудитесь, я в курсе всего. Скажите лучше, когда вы планируете меня выкинуть отсюда и что будет с моими лошадьми?
— Анри, никто не собирается вас отсюда, как вы выразились, выкидывать. Ни в коем случае. Просто здесь должны поселиться два замечательных человека — отец и сын. Григорий и Виталий. Пока все формальности не улажены, они, как вы понимаете, не могут сюда приехать и живут у Симона — это друг семьи Порошиных. Но в дальнейшем их приезд сюда неизбежен. Мне бы сразу хотелось расставить все точки над «i». Вас никто отсюда не выгоняет, как жили, так и будете жить, только вместе с ними.
Разговор, похоже, предстоял долгий, и Отто, чтобы не мешать Мише, попросил у Анри разрешения пройти к воде, туда, где стояла необычная постройка в виде бунгало. Вид вокруг был замечательный, действительно, райский уголок. Непонятно, почему его называют «Пристанищем Мавра».
Он ушел довольно далеко по берегу, как вдруг услышал у себя за спиной странный звук. Обернулся. К нему на инвалидной коляске подъезжал молодой человек. Пареньку на вид было лет двадцать, не больше. Большущие карие глаза, смуглая кожа свидетельствовали о том, что его предки были арабских кровей.
