После обеда я сказал жене:
— По всей видимости, сегодня придется ночевать прямо на земле. Не представляю, как взобраться на дерево? Но займись, пожалуйста, изготовлением тягловых ремней и нагрудников для коровы и осла — нужно притащить с берега побольше древесины.
И все-таки как заползти наверх?
Матушка в сомнении покачала головой, но принялась за кройку и шитье, а я укрепил на всякий случай подвесные матрацы на дугообразных корнях дерева. Они были относительно невысокими, подняться туда не составляло большого труда. Куска парусины, который мы прихватили с собой, хватило бы, чтобы сверху укрыться от ночной росы.
Приняв надлежащие меры, я вместе с Фрицем и Эрнстом пошел на берег, дабы из раскиданных там деревяшек отыскать то, что годилось бы для прочных ступенек-перекладинок веревочной лестницы.
На берегу лежало, конечно, вдоволь всякой древесины, но ее нужно было обрабатывать — я приуныл, не зная, как быть дальше. Помог Эрнст, обративший внимание на бамбук, там и сям торчавший из песка и ила. Я мгновенно ожил, подбежал и начал с помощью сыновей промывать и очищать от прилипших, полусгнивших листьев стебли этих растений, не забывая проверить палочки на крепость и прочность. Да, они вполне подходили для ступенек. Тогда в ход пошел тесак: бамбуковые стволы были разрублены на бруски длиной от одного до полутора метров и равномерно распределены на три кучки, чтобы каждому из нас под силу было нести этот груз. Затем я отыскал более тонкие бамбуковые стебли — будущие стрелы, которые, на мой взгляд, могли помочь нам взобраться на высокое дерево.
Заросли тростника неподалеку тоже представляли для нас интерес. Поэтому для лучшего ознакомления с окрестностями мы, вооружившись огнестрельным оружием, в сопровождении Билли бесстрашно вошли в чащу. Но… не успели сделать и нескольких шагов, как наша «датчанка» словно оглашенная метнулась в сторону. Она вспугнула стаю красивейших фламинго. Широко взмахнув крыльями, птицы тотчас же поднялись в воздух. Однако Фриц был настороже, он сразу прицелился и подстрелил парочку: одну птицу убил наповал, другую — слегка ранил в крыло. Раненая стремглав поднялась и, словно на ходулях, побежала во всю прыть своих длинных ног. Но Билли оказалась проворнее: огромными прыжками она настигла жертву, схватила за крыло мертвой хваткой и держала, пока я не подбежал и не завладел птицей, которая билась не переставая.
Ребятишки, увидев меня возвращающимся с подраненным фламинго на руках, очень обрадовались, надеясь, видно, приручить розовую красавицу.
Пока они любовались фламинго, я занялся поиском отцветшего тростника — из его острых верхушек дикари на Антильских островах делают стрелы. Кроме того, вырвал две самые длинные тростины, желая с их помощью удовлетворить свое любопытство и поточнее измерить высоту нашего дерева. Дети подняли меня на смех, сказав, что даже если десять таких жалких палок связать в одну, то и тогда вряд ли можно будет достать до первой веточки. Я вежливо попросил их набраться терпения, напомнив о конфузе с голубями и курами. Пристыженные насмешники сразу прикусили языки.
Скоро с добычей и трофеями мы тронулись в обратную дорогу и через какое-то время оказались в кругу родного семейства.
Как и следовало ожидать, все были в восторге от фламинго. Только матушка обронила как бы между прочим: дескать, непонятно, как, в конце концов, прокормить эту живность?
Вопрос я оставил без ответа и занялся птицей: выстрел раздробил ей внешний сустав одного крыла, другой же пострадал от зубов Билли. Пришлось, как заправскому эскулапу, [16] отрезать большими ножницами эти два сустава, а чтобы рана не кровоточила, прижечь ее раскаленными углями и смазать маслом. Затем я привязал фламинго шнурком за одну ногу к колышку возле ручья и оставил на некоторое время в покое. Сам же, не находя себе места, думал и думал о высоте дерева. Наконец после долгих размышлений и вычислений пришел к выводу, что, по всей вероятности, она составляет метров двенадцать. Оставалось выяснить, есть ли в наших запасах прочный канат в двадцать пять метров, пригодный для изготовления веревочной лестницы. Пока Фриц и Эрнст изучали привезенный багаж, я, поудобней расположившись на травке, смастерил из бамбука лук, а из тростника полдюжины стрел. Спереди незаточенные стрелы наполнил для тяжести влажным песком; сзади воткнул в каждую перышко фламинго, для красоты.
Едва работа была закончена, меня окружили радостные ребятишки.
— Лук, лук! Ура! — кричали они. — И стрелы! Для чего они тебе? Дай пострелять! И мне! И мне тоже!
— Терпение, ребятки, терпение! — наставлял я сыновей. — На сей раз пальма первенства за мной. Оружие не для игры, а для дела, для нашего общего блага. Жена, если у тебя есть прочные нитки, выдай мне, пожалуйста!
— Ну что ж, заглянем в мой волшебный мешочек? — вымолвила матушка. — Итак, дорогой мешочек, золотой мешочек, покажи, что ты в себе прячешь! Нужны нити, добротные и прочные… Ой, смотрите, какой клубок катится прямо в руки, как раз то, что ты, отец, хотел!
— Невидаль какая, — засмеялся Эрнст, — достать из мешка то, что заранее в него положили.
— Да, ничего таинственного в этом нет, — отрезала огорченная матушка, — но заранее обо всем подумать и собрать то, что пригодится в трудную минуту, есть особое волшебство. Для ограниченных и опрометчивых людей, которые дальше своего носа не видят, часто бывает почти чудом то, что для людей практичных само собой разумеется. На свете еще есть дикари, которые поутру продают кровать, не подумав, что вечером она им снова понадобится.
Тут подошел Фриц и доложил, к моей великой радости, что обнаружил пятьдесят метров хорошего каната.
Дальше я поступил следующим образом: привязал конец нити к стреле, отмотал от матушкиного клубка, сколько полагалось, натянул лук и стал наудачу стрелять в высоту до тех пор, пока стрела не перелетела через большой сук дерева и не упала с противоположной стороны. Перекинутая нить теперь свисала прямо перед нами. Поскольку она была недостаточно прочной для подъема наверх веревочной лестницы, мы перетащили через сучок сначала канат, а половину освободившейся нити измерили. Мои предварительные подсчеты оказались верными: высота дерева чуть превышала двенадцать метров. Теперь дело оставалось за небольшим — соорудить веревочную лестницу. За работу взялись с энтузиазмом. Сначала канат толщиной с большой палец и длиной приблизительно тридцать метров я разделил на две равные части. Отрезки разложил в длину на земле так, что меж ними оставалось расстояние в полметра. Потом велел Фрицу нарезать бамбуковые тросточки длиной в шестьдесят сантиметров. Эрнст подавал их мне; через каждые тридцать сантиметров, опускаясь все ниже и ниже, я просовывал разрезанную бамбуковую трость, Жак же забивал гвоздь с каждой стороны, и так в короткий срок мы получили сорок ступенек.
Теперь оставалось веревочную лестницу, прикрепленную к свисавшему с самого нижнего сучка концу каната, с помощью другого конца потянуть наверх, так чтобы лестница прилегла на то место, где на дереве имелся просвет. Радостный крик ребят возвестил окончание трудовых работ. Разумеется, мальчишкам сразу захотелось подняться или даже взбежать наверх, но я умерил пыл сыновей и определил Жака, как самого легкого и ловкого, взойти по лестнице первым и тем самым проверить ее надежность. Мальчик быстро и лихо взобрался наверх и точно так же, как кошка, живой и невредимый спустился вниз.
Отныне можно было не сомневаться, что работа выполнена на совесть. Затем на дерево поднялся Фриц и прочно укрепил наверху лестницу, так что и я отважился вступить на нее с целью надзора и контроля. Кроме того, я взял с собой наверх тали и установил их на одном из ближайших верхних сучков, до которого мог дотянуться, — хотел подготовить все к завтрашнему дню, если придется поднимать наверх доски и бревна. На этом работу можно было объявлять законченной.
Уже светила луна, когда мы, премного довольные результатами общего труда, спустились с небес на землю по весьма импозантной веревочной лестнице.
Внизу матушка вручила мне готовые тягловые ремни и нагрудники для коровы и осла и уже завтра, по моим предположениям, мы могли поселиться на дереве.
Тут появились наши животные, слетелась птица; был разбросан корм, чтобы всю живность приучить собираться на этом месте по вечерам. Голуби вскоре взлетели на верхние ветви дерева, за ними потянулись куры; кудахча, преодолевали они ступеньки веревочной лестницы и размещались наверху на ночлег.
