случайно взглянувший в сторону обезьянки, заметил, что она зорко следит за курами и время от времени исчезает под корнями дерева. Бесшумно подкравшись, он увидел, как проказница доставала свежеснесенное яйцо, клала его на землю, осторожно разбивала лапкой и поедала, прищелкивая от удовольствия. Воришку застали на месте преступления!
Продолжая наблюдение, Эрнст отобрал у мартышки четыре свежих яичка. Ее недостойное поведение заслуживало порицания. И отныне она получила прозвище Щелкунчик и лишилась свободы передвижения до тех пор, пока куры не отправятся на покой. Только иногда, да и то под нашим надзором ей позволялось искать скрытые в траве яички. Делала она это отлично, и таким образом был собран почти целый ящик.
Когда куры успокоились, Жак взобрался на дерево и развесил на ветках несколько силков для пернатых любителей фиг. Спустившись на землю, он доложил, что наши голуби уже высиживают птенцов. В связи с этой новостью я запретил стрельбу по дереву, чтобы, упаси бог, не вспугнуть и не поранить своих же птиц. Кроме того, я наказал ребятам внимательно следить за расставленными силками, чтобы наши голуби ненароком не попали в них и не задохнулись, пытаясь выпутаться. Между прочим, мне очень хотелось отменить затею с силками, но я понимал, что поздно. Идея-то была моя! Противоречивость или быстрая смена мнений производят неприятное впечатление — плохой пример для ребят.
Не придумав ничего лучшего, я занялся обработкой привезенных досок для сооружения санок или повозки — безразлично, как это назвать. Работа не требовала ни особого ума, ни времени. Все проще простого: две продольные доски, соединенные впереди, в середине и сзади поперечинами и выгнутые спереди. Осталось прикрепить сбрую к двум острым концам впереди — и упряжка готова.
Работал я не отвлекаясь, а управившись, оглянулся и увидел: жена и детишки уже ощипали две дюжины птиц и нанизывают их на острие длинной испанской шпаги, принадлежавшей некогда корабельному офицеру. Шпага заменяла вертел. Неплохая задумка! Только для чего такое количество тушек? В хозяйстве нужен счет да счет. На мое недоверие и несогласие матушка немедленно ответила, что речь идет не о том, чтобы устроить пир на весь мир, а о том, чтобы подготовить птицу, а когда прибудет бочонок с маслом, обжарить ее быстренько, полить маслом, как я советовал, и таким образом заготовить впрок.
Логичное объяснение. Опять не нашелся что сказать. Вместо этого пробормотал невнятно, что после обеда отправлюсь с Эрнстом к Палаточному дому, а Фриц снова останется для охраны. Матушка предложила устроить банный день, ведь давно пора хорошенько помыться и постирать белье. Я подумал, что и нам с Эрнстом тоже не мешает выбрать удобный момент и привести себя в порядок.
После обеда стали собираться в дорогу. Вооружились как положено, собрали необходимое. От Фрица получили подарок: ножи, вилки, ложки, а также топорик-тесак собственного изготовления. Полезные и нужные предметы. Мы привязали их к поясам вместе с охотничьими ножами. Потом запрягли осла и корову в сани, взяли в руки бамбуковые палки, заменявшие плетки, дали команду Билли следовать за нами, а Турку — оставаться дома, распрощались и, понукая животных, зашагали к намеченной цели.
Выбрали привычный путь вдоль берега, понимая, что самодельный возок не пройдет по высокой и густой траве; потом переправились по мосту через Шакалий ручей и без всяких приключений добрались до Палаточного дома. Там распрягли животных, пустили их пастись, а сами, собравшись с силами, стали загружать сани кадкой с маслом, бочонком с порохом, расколотой бочкой с сыром, различными инструментами, пулями и дробью.
Увлекшись погрузкой, мы не заметили, как скотина в поисках лучшего корма перешла через мост и скрылась из виду. Я поручил Эрнсту разыскать с помощью Билли беглецов, а сам намеревался тем временем разведать место, подходящее для купания и стирки белья.
Миновав бухту Спасения, я увидел болотце, заросшее великолепным испанским тростником, а позади него отвесные, спускающиеся к морю скалы. Прекрасное место для купания! Обрадованный, я стал звать Эрнста, но тот не откликался. В тревоге пришлось возвращаться к Палаточному дому. И что же там я увидел? Удобно расположившись в тени палатки, сын спал крепким сном, а скотина паслась рядом без присмотра.
— Лентяй, вставай! Вставай! — закричал я. — Почему не стережешь скотину? Ведь снова разбежится, уйдет за ручей!
— Ты же видишь, не разбежалась, — возразил Эрнст с невозмутимым спокойствием — Я заранее убрал несколько дощечек с мостика, так что образовались проемы — скотинка побоится прыгать.
— Ну, ты голова! — похвалил я сына. — Лень тебе в помощь. Но время дорого, сделай что-нибудь полезное, к примеру, собери соль. Бездеятельность — не очень хорошая черта, особенно если ты молод. И спать средь бела дня нечего! Однако, раз изволил бездельничать, попробуй наверстать упущенное: наполни солью мешок, доставь радость животным. Смотри, чтобы чистая была, без примесей! Наполнив мешок доверху, пересыпь соль в корзину, висящую на осле, и продолжай работать. А я пойду искупаюсь, высмотрел укромное местечко.
Закончив поучать сына, я пошел купаться. После работы всегда приятно да и полезно обмыться и освежиться! Затем я поспешил к сыну: не терпелось проверить, понял ли он смысл моих слов, следовал ли он моим указаниям и как.
Но напрасно я беспокоился. Эрнст работал прилежно, собрал много соли. Я остался доволен, отослал его купаться, а сам взялся довести начатое до конца. Затем, немного отдохнув, мы упаковали вещи, запрягли скотину и отправились в путь-дорогу, предварительно, конечно, положив недостающие на мостике доски.
В Соколиное Гнездо возвратились с некоторым опозданием и… никого не узнали. Бог ты мой, в какие одежды облачились ребятишки! На одном была длинная белая матросская рубаха до пят, на другом — штаны до плеч, на третьем — жакет до щиколоток. Цирк, да и только!
Насмеявшись, я поинтересовался, что за костюмированный бал тут устроен. И тогда мне рассказали всю правду. Пока дети купались, матушка выстирала одежду, которая сохла дольше, чем предполагалось; сидеть и терпеливо ждать было скучно, вот и вспомнили о матросском сундуке. И оделись как хотели!
Карнавальное настроение длилось долго, единогласно решили, что нам тоже следует выбрать себе подходящие костюмы.
Потешившись на славу, наконец перешли к серьезным делам. Пора было отчитаться о проделанной работе. Рассказ подкреплялся не только наглядной демонстрацией привезенных бочонков, тростниковых трубочек и соли, но еще и пояснениями, для чего это предназначалось. Ребята не переставали удивляться и восхищаться.
Один Фриц сидел молча, насупившись. Я, разумеется, сразу догадался о причине его кручины. И как бы в подтверждение моей догадки, он вдруг заговорил со мной очень вежливо, даже с некоторым подобострастием:
— Какие вы, папа, молодцы. Но у меня к тебе, папа, одна просьба. Возьми меня, пожалуйста, в следующий раз с собой. Обещаешь? Здесь, в Соколином Гнезде, совсем нечего делать. Ловить дроздов и голубей силками неинтересно. Понимаешь, неинтересно…
— Что ж, дружище, — постарался понять я сына, — завтра поплывем вместе к разбитому судну. Запомни только: не все то золото, что блестит. Ты, правда, показал себя с наилучшей стороны: поборол гордыню, честно выполнил долг по отношению к родным. Хвалю!
День закончился как обычно: мы накормили и напоили животных, угостили их солью; сами быстренько поужинали и отправились на покой, о котором давно уже мечтали.
На следующее утро я поручил Фрицу готовиться к поездке на корабль. Эрнсту и Жаку позволил проводить нас до Палаточного дома.
На сей раз я не тревожился за судьбу оставшихся. При них находилась Билли, да и дом на дереве служил неплохим укрытием. Наказав жене не нервничать, я заверил, что мы возвратимся целыми и невредимыми да еще с полезными для жизни на острове вещами.
У Палаточного дома Эрнст и Жак повернули назад, я просил передать матушке, что мы, возможно, заночуем на судне и потому задержимся на день. Самому мне не хватило духу сказать ей об этом при расставании — боялся упреков, возражений и женских слез. Строго-настрого приказал ребятам слушаться матушку и помогать ей; не лениться и с самого утра заниматься полезными делами, к примеру, рассыпать животным соль; обязательно возвращаться не позднее полудня, не давать матушке ни малейшего повода для беспокойства. Я уговорил Фрица оставить братьям серебряные часы, чтобы они всегда точно знали время, а взамен обещал ему золотые — уверен был, что на корабле и такие найдутся.
