смотреть на него, на ее мертвое лицо с открытыми застывшими глазами. И даже зажмурился на пару секунд, видя что шансов никаких не было, и сомнений тоже нет – с того провала упала – грудина в хлам. А вот животик, на странность цел, в выемку валуна ваккурат лег. Может ребенок еще даже жив, но, ни думать об этом, ни тем более сказать Эрлану не мог. Ничего эта новость не изменит, а боли добавит. Хотя куда уже?
– Пару минут жила, – выдохнул то ли себе, то ли Лой, то ли Самаре, и уставился на проклятущий проем в навесе по скале вверху. – Оттуда летела.
– Вопрос, что там делала, – заметил Самер.
Эрану было плевать на них – он осторожно поднял жену на руки и понес как живую. Только если б кто заглянул сейчас в его глаза, понял, что не Эрика – он мертв.
– С кем она была? – спросил Самер – ком в горле стоял и никак не убирался.
– С Лалой ушла, – ответил Шах, а голос такой будто во рту стекло и режет его.
– Лала?
– Лала, – Вейнер остановился, соображая. Кровь от лица отхлынула. – Она с Эрикой ушла, она может знать!
Мужчины рванули на поиски девушки.
И как на стену наткнулись на гробовое молчание и спину Эрлана, на свешивающуюся с его рук Эрику, что все продолжала смотреть на мир.
Лой знал насколько легкая жена, но сейчас ему казалось она весит очень много и он тяжело ступал и все ждал что все изменится – она улыбнется, все будет хорошо, все опять будет… А перед глазами небольшой животик, малыш, который никогда не родится.
Пелена перед глазами и отрывками – грудь, что не вздымается, разбита, живот.
Он плакал того не осознавая. Слезы текли по щекам, а он все нес Эю и сам не понимал, куда и зачем. И зачем шел, и зачем дышал, и кто он есть.
Кто-то замирал, его увидев, кто-то всхлипывал, кто-то вскрикивал, а он не слышал.
Первое что увидел – белую рубаху.
Взгляд вверх тяжелый больной – Маэр. Чуть дышит старик, лицо черное, брови почти закрыли глаза.
– Этого ты ждал? – спросил Эрлан, а голос как эхо, и его нет, и хозяина.
Маэр дрогнул:
– Я… не знал, сынок…
Лой неинтересно. Этот старик для него как нарисованная картинка – смять и выкинуть.
– Отойди.
Хранитель голову склонил и отодвинулся.
Эрлан вверх пошел и не видел, как шагает.
– Помоги ему, – глухо попросил Маэр Эхиноха.
Лой унес Эру в башню, скрылся с глаз, а Вейнер все стоял и смотрел. Не видишь открытые глаза и можно не верить, можно вычеркнуть – не было смерти, жива она. Вверх поднимешься, а она у аудитории сидит… Сидела.
– Давай урод, давай!! – зарычало позади и, мужчины обернулись – Лири и Кейлиф тащили какого-то мужчину, связав ему руки за спиной. Тот явно был стражем, но чужаком. Не упирался, но взгляд был затравленный и вид потрепанный.
– Этот! – прижал к стене его Лири, лицо перекосило. – У скал, в бездну всех его предков, ошивался! Это ее страж, вот – Лайлох! – дернул косу, стаскивая бусины, вместе с волосами выдирая – выставил на ладони.
Шах смотрел на мужчину, а тот вниз.
– Ты? – сам себя не услышал.
– Нет, – выпрямился. Взгляд прямо и открытый. – Сам бы лег, если б…- и опять голову склонил, взгляд в землю ушел.
– Если б что?
– Если б знал.
Вейнера словно воздуха лишили – оглох, ослеп – удар, второй, вымещая боль дикую настолько, что дышать невозможно:
– Если б знал?! Если б знал?!!
– Хватит!!! – оттолкнул его Самер. Куда там – втроем насилу оттащили. Кейлиф и Лири еле удерживали, один из светлых между ним и избитым стражем встал.
У стража лицо в крови, грудина видно повреждена – все подняться не мог. Самер смотрел и не жаль. Подхватил за шиворот:
– Пойдем-ка, голубь, – прошипел и по ступеням вверх толчками. Опять за шиворот, как упал, и снова толчок. И убить хочется.
Радиш подняться стражу помог, повел поддерживая. Тот все скрючивался и кровь сплевывал. Шах нагнал, перехватил и к стене его притиснул.
– Ты кто, быстро говори?!
– Майльфольм, – прошамкал.
– Эру ты убил?
– Нет! Неет!!
– Кто? Ты видел? Кто?!!
Так в стену втиснул, что страж застонал, отключился на секунду. Хлесткий удар по лицу и опять смотрит:
– Кто?!! – Шах скалился, еле сдерживаясь.
– Никто. Обвал.
– Что она на горе делала?!! Ты ее пригласил?!! Ты кто?!!
– Хватит, – тихо попросили над ухом. Вейнер дрогнул, словно пощечину получил. Крик не слышал, а этот тихий, спокойный голос, словно из другого мира – дошел. Мужчина посмотрел через плечо – Нерс.
Стража подхватили, отдирая от Вейнера, вниз потащили.
Лири к светлым через ступени перепрыгивая подскочил:
– Это ее страж! Он погиб! Мы так думали. Я его узнал, это он точно! Он остался с Эберхаймом!! Его убить должны были, он сам остался, чтобы нас прикрыть! А теперь здесь?! Как, что он здесь делал?!
Шах вниз качнулся, зверея на глазах, но Самер плечо сжал до боли.
– Не надо. Не он это. А что скажет – услышим.
Вейнер дернулся – ткань треснула.
– Не он, тогда кто?! Ты Лири слышал?!
А страж уже за Нерсом бежал.
Крутило Шаха не на шутку, поэтому Сабибор ничего сказать ему не мог, знал – разбираться не будет. Взгляд ушел в сторону Радиша – тот как помороженный у стены стоял, ссутулился и словно в толк взять не мог, что происходит.
Очнется – у него спросить надо. Пусть Эру вызовет, узнает, – подумал и тошно стало. Шах к стене притиснул, за шею взял встряхивая:
– Ты не первый раз смерть видишь – возьми себя в руки, – процедил. Мужчина ему лбом в лоб уперся и тоже за шею схватил, как бодался. И молчит. В глазах боль, слезы, ярость, а слов нет.
– Соберись, – отодвинул и наверх подтолкнул. Кейлиф у лестницы сидит потерянный. – Где они?
Страж с минуту соображал и выдохнул:
– В поминальном зале.
– Где это?
– В башне Хранителя, – бросил Радиш и прямо через залы попер, друзья за ним.
На третьем этаже выход в небольшую залу, деревом оббитую. Темная комната, скорбная. Стол длинный почти от стены до стены у окон, скамьи и чаши на стойках вдоль стен, чаши, чаши. До дверей напротив стола. И тишина, никого.
Парнишка проплыл, как приведение – неслышно, да в балахоне темном. Прошел по светильникам
