жителям Морента, все равно на его доводы – они живут старыми законами, не ведая, что в мире за стенами города давно действуют другие. И если Лалу взяли за убийство одного светлого, то здесь повесомей будет обвинение, и одного пункта хватит, чтобы перечеркнуть разом все.
Один выход – бежать. Но как раз это невозможно. Не потому что нереально физически – скорей морально. Предать Эю и Инара, и все, чем он жил эти годы. Расписаться в собственной слабости, и трусости. И все равно потом жить изгоем.
Как ни крути, упираешься в одно – финиш.
Зверь прыгнул в небо, как в двери, и Эя притормозила на пару секунд от растерянности. Обычный просвет меж кустами – куда там можно выйти? И все несмело шагнула и… тут же задохнулась, потеряла бодрость и ясный взгляд.
Вновь вернулась слабость, и вокруг было сумрачно, почти как на душе.
Девушка оказалась в небольшом помещении с пятью светящимися тубами, четыре из которых были пусты. Меж ними прохаживался 'тигр' и поглядывал на нее, словно спрашивал – чего мешкаешь? Ты хотела – я привел.
Эра прислонилась к стене и смотрела на замкнутые камеры, похожие на вертикальные биокапсулы. Для местного уровня цивилизации они были слишком чудесаты и выглядели грейдерами на ногах питекантропа. И навевали интересные мысли – все еще сложнее, чем она думала, и светлые, возможно, сами поселенцы.
Это меняло многое и вводило в некий ступор.
Зверь исчез за одним из тубов, а она и не заметила – стояла и тупо пялилась на технологии каземата – знаковые. Тут не право работало – именно технологии.
Девушка несмело шагнула в центр меж ними, оглядывая каждый и, замерла, видя в одном Эрлана. Он был четко виден за дымчатым стеклом, но так же было видно, что с его стороны стены каменные.
Мужчину маяло, он бродил, чуть касаясь стен, по кругу. Останавливался, хмурился, щерился, жмурился, кривился и опять ходил, то поглядывая в потолок, то впиваясь руками в стену.
Эя смотрела на него, потеряв все вопросы и претензии. Он казался ей далеким и в то же время, как никогда близким. Прильнула к стеклу, прижалась лбом и ладонями и смотрела, забыв, что хотела.
Эрлана как дернуло – холодком по коже ощущение, что Эя рядом. Обернулся и уставился в стену, не ведая, что смотрит прямо в глаза жене и у той от его слепого взгляда мурашки по коже.
– Эя? – протянул тихо, а он слышала будто и стекла меж ними нет.
Эрлан отступил, как будто испугался, в стену впечатался и застыл, глядя, как смертник перед приговором.
– Нет… Уходи! Уберите ее!! – закричал вдруг в потолок, требуя. Он был чужим, был совсем другим, не тем, которого знала. И в голосе была ярость, а не любовь.
Девушка сползла на пол и закрыла глаза: кому она верила, во что, и что происходит? Что она хотела, придя сюда?
И очнулась – правды!
– Эрлан? – позвала, чуть тронув ладонью стекло.
Мужчина скривился от бессилия, отступил, а некуда.
– Мне нужно поговорить с тобой.
– Не о чем, – выдохнул, закрываясь – лицо в маску превратилось и холод в глазах, будто она в чем виновата.
– Я хочу понять…
– Понять? – вскинулся. Постоял и подошел к стене, встал на колени и прижал ладонь к ее ладони, словно видел. Он снова был собой, тем кого она знала. Эти метаморфозы за секунды удивляли, но как-то не задерживались в сознании. Эра дрогнула, увидев его так близко, почувствовав и через стекло его тепло и… любовь. Да, именно любовь, возможно еще большую, чем то чудо, что некогда показала ей сестра.
И стало как-то все равно на все обвинения в его адрес, и хотелось одного – вот так стоять и слушать ощущения нежности и любви, что стирала все преграды и была не властна над законами и пространством.
– Тебе не стоило приходить, Эя, – прошептал Эрлан, греясь в тепле ее ладони, что чувствовал и через стенку. – Тебе вообще не стоит вспоминать обо мне.
– Почему?
– Маэр прав, обвинения правомерны, – склонил голову, с трудом выговорив. – Я применил право, чтобы ты была со мной. Они помогут, снимут.
И тишина, и только стук сердец, сливающийся в одно.
Эрика погладила стекло, обводя овал лица мужчины и, улыбнулась:
– Я знаю. Мне плевать на это.
Эрлан с минуту не шевелился и вот вскинул взгляд, в котором непонимание смешалось с удивлением.
– Я пришла узнать совсем другое, и очень прошу тебя сказать мне правду.
– Что? – нахмурился, щурясь от растерянности.
– Там, когда убивал Тихорецкую, ты знал, что мы появимся?
Эрлан склонил голову, волосы закрыли ему лицо, и Эя не видела кривой усмешки. Он повернулся спиной к девушке, сел, не в силах чувствовать ее, слышать и отвечать на вопросы, и не в силах уйти.
– Я знал, что должны прийти светлые из другого мира, – бросил глухо. И закрыл глаза, впитывая ощущения близости девушки, последние минуты, когда они хоть так вместе. Он понимал, что им остаются мгновения до разлуки навсегда, и хотел продлить оставшиеся, чтобы после можно было жить памятью о тех днях и часах, когда они были вместе.
– Ты знал про меня?
– Нет.
– Должен был жениться?
Эрлан покосился в стену через плечо: какой бред!
– Эя, я поступил неправильно, преступил закон. Да, я часто его преступал. Но ты должна знать одно – я делал все так, как считал нужным, необходимым. Иногда цена очень велика, но и она стоит цели. И случись все заново – я бы ничего не менял. За последнее время.
– А до?
Мужчина смотрел перед собой, а видел горящие дома и четверых светлых у края ущелья.
– Я не жил без тебя. Это был не я, – разжал губы. Сейчас ему самому было странно вспоминать свои поступки, странно знать, что это был он. Впрочем, его и не было – ненависть жила и творила за него, ненависть без края и без разума, без сожаления и осознания.
– И там, в стиппе, когда твои же люди положили твоих же людей?
Эрлан очнулся и замер, покосился через плечо и опять уставился перед собой: значит и это она знает?
– Что за задание тебе дал Дейндерт, что ты, не раздумывая, пожертвовал своими же?
Эрлан молчал долго, и вот, встал, отошел, словно заставляя себя. Бросил резко и жестко:
– Уходи.
– Ответь.
– Уходи!
– Мне важно знать…
– Уберите ее сейчас же!! – закричал в потолок, не оборачиваясь к девушке, и та отлипла от стекла, понимая, что попала в точку и Эберхайм не солгал, а Эрлан просто не желает отвечать.
А ведь она еще надеялась, еще пыталась найти оправдание…
Кто -то осторожно обнял ее за плечи и помог подняться. Взгляд вскинула – Таш.
– Тебе лучше уйти.
– Что с ним будет? – прошептала, бледная, как в муку лицом опустили. Советник смотрел на нее тепло и сочувственно и не спешил отвечать.
– Что?! – потребовала.
– Он станет изгоем, его лишат права, – ответил сухо, нехотя.
