– Эберхайм если что, поможет. Но тебе еще придется немало потрудиться, чтобы и самому осознать, что он не враг, и ему это донести.
– Я понял.
Они смолкли и опять лишь смотрели друг на друга.
– Я горжусь тобой, – протянул Инар, и обнял Эрлана вновь. Так и стояли пару минут. Потом резко отошли и Лой кивнул на лесок:
– Лучше там?
– Да, не стоит пугать стражей.
Обнял племянника за плечо и сам повел к деревьям.
– Мне будет очень не хватать дома. Но я уверен в тебе и точно знаю, что здесь теперь все будет хорошо. Поэтому спокоен.
– Верни им жизнь, – попросил Эрлан. Его интересовало одно.
– Это я сделаю в первую очередь, – заверил его Инар и выказал, ставший тяжелым и много больше, хрустальный шар. – Теперь они будут жить, верь мне.
– Я всегда тебе верил, – обхватил ладонями виски и, Дейнерта затрясло вместе с ним.
Лири забеспокоился, что хозяин долго не возвращается и пошел на поиски. Эрлан был без сознания, лежал под сосной один. По рубахе в области плеча ползло кровавое пятно.
Страж испугался, влил светлому на пару глотков настоя и, отогнул ткать.
– Ах, ты ж! Что ж ты творишь! – выругался, видя рану и понимая, что изначальный сам вскрыл себе кожу и мышцы, чтобы убрать чип передатчика.
– Ерунда, – проскрипел, в себя приходя.
И уставился в небо, и улыбнулся светло – облака сошлись, образуя лик Эйорики, и она улыбалась ему, и по-прежнему была рядом. И с ней был Вейнер, живой и здоровый. И их друзья. Настоящие, те, на кого можно положиться.
– Они не вернутся? – спросил тихо Лири, перетягивая рану Эрлану.
– А это не важно, – отрезал тот.
Важно, что они будут жить.
Эпилог
Стефер стоял возле стеклянной стены в бокс и смотрел на пять капсул, расположенных звездочкой и крутил в руке око, ставшее опять обычным, небольшим хрустальным шаром.
Таймер боксов отсчитывал последние минуты регенерации.
Перед лицом мужчины, загораживая вид, легла папка с прикрепленным листом распоряжения о завершении проекта Деметра.
'Планета под кодовым названием Деметра, признана непригодной для массового заселения и использования. Ей присвоен гриф Z, как особо опасной для человека', – прочел, убирая шар в карман, и глянул на помощника, протянув руку. Тот вложил в ладонь ручку, и Игорь поставил размашистую подпись под резолюцией. Последнюю.
Не глядя, отдал обратно и опять уставился на капсулы – тридцать секунд до выхода из зоны стабилизации.
Что будет дальше? – ждал замерев, и лишь сжимал в кармане око, что сослужило свою службу.
Вейнер вынырнул из сна, как из воды. Резко сел и уставился перед собой, ощупывая грудь в прострации, и еще не веря, что жив. Соседняя капсула открылась и Эрика, сев, обалдело, почти копируя соседа, смотрела на свои ступни.
– Маму вашу, – прохрипело за спиной.
Самара, – переглянулись Шах и Ведовская, и на двоих один вопрос – что это было?
Оглянулась и встретила столь же 'внятный' взгляд Родиона. Все молчали и ни один не мог сообразить, что происходит.
Стеклянные двери с шипением отодвинулись, и в бокс прошел элегантный мужчина холеной наружности.
– Рад приветствовать, – бросил скупо.
Все четверо тяжело уставились на Стефлера.
– Вас ждет двух часовая реабилитация и адаптация. После, если возникнут вопросы – в мой кабинет. Если нет – до свидания. Договор выполнен, благодарю за участие в исследованиях. Причитающуюся сумму, согласно контракту, вы получите на выходе, – отчеканил холодно. Оглядел каждого и вышел.
Шах хмурился, поглаживая шею. Эра пыталась принять тот факт, что она находится на территории 'Генезиса' и все что видела – всего лишь сон, продукт гребанного эксперимента. Или нет?…
Радий тупо таращился на закрытую дверь из бокса, а Макс тихо матерился, беззлобно, но отчаянно.
И точно в таком же состоянии ступора они провели два следующих часа, которые помогли лишь одному – они вновь чувствовали свои тела и осознали себя людьми, жителями планеты Земля. Но принять этот факт было куда сложнее.
Уже в душевой Эра уперлась руками в зеркало, пристально рассматривая себя. Никаких знаков светлой, и вообще, вдуматься бред. Но на лбу словно горит след от поцелуя Эрлана, и, кажется, это было пару часов назад, и в воздухе еще витает запах травы и леса.
И странное дело – она смотрит на себя, но не узнает. Все то же лицо, и все же не то – нос без горбинки и форма губ неуловимо изменилась. Волосы чуть светлей и волнистые, а не прямые как были. Это она – Эрика Ведовская. И все же – не она.
Что же произошло? – стерла влагу с запотевшего стекла, оглядывая обычный топик и трусики, и не веря, что это не рубаха с шитыми бисером обшлагами и воротом. И нет ощущения, что она Эрика Ведовская – есть четкое осознание себя Эйорикой Лайлох. И нет радости от возвращения домой, в привычный мир и круг – есть ностальгия по Деметре и тоска по Эрлану.
Т ам все родное, здесь наоборот – все кажется ей чужим и непривычным.
Но есть ли это 'там'?
За спиной вырос Радий, мокрый после душа, обмотанный по бедрам полотенцем. Таращился потерянно в зеркало и словно тоже не верил в то, что видит.
Шах стоял под струями воды и смотрел перед собой и видел не кафель душевой, не товарищей у зеркала – Деметру, Морент.
Самер понуро сидел на скамье в раздевалке и держал в руках носки, даже не пытаясь сообразить, как их натянуть.
И никто и слова не проронил, каждый замкнулся в себе, на своих переживаниях и ощущениях. Боялись словами вспугнуть воспоминания и потерять себя, окончательно потеряться. Руки, ноги, голова – все работало. Они видели, слышали, чувствовали запахи, и в то же время никак не могли принять тот факт, что все что было, всего лишь привиделось, всего лишь часть научного исследования, как они часть эксперимента.
Это не укладывалось даже после упорного насилия психолога.
Эра медленно одевалась, стараясь ни на кого не смотреть и краем замечала, что остальные делают тоже самое. Они всем видом отталкивали друг друга, отодвигали, как незнакомцев, боясь убедиться, что все случившееся всего лишь бред, паранойя. И она заразна. Вот только не знали – все заражены или отдельно и лишь единично?
Но еще более паршиво было бы заговорить и понять, что глюк был один на четверых, и значит – не привиделось, значит – было.
И так же, не сговариваясь дружно, хоть и по отдельности, пришли к кабинету Стефлера. Оглядывали друг друга, словно видели впервые и вообще, сами по себе, и каждый чувствовал незримую связь, будто они не просто лежали в боксах по соседству, а действительно прошагали и склеп предков и болота, перебираись через ущелье, учились и просто жили, были вместе – друзьями, командой, да, фактически, семьей.
