Мотнул головой – сбрендил, что ли?
– Право Сабиборов – обостренный слух, взгляд и восприятие, – молвила Лань, услышав вопрос мужчины. Тот глянул на нее оценивающе, отчего девушка потупилась и покраснела.
– Ты, красавица, видно много сказок в детстве читала. Оттуда все и узнала, да?
– Отчего ж? Знак светлого все рассказывает, – ответила совсем заробев.
Шах губы пожевал, достал зубочистку, в рот сунул, изучая тату на лбу лейтенанта.
– Это не ты его разукрасила, часом? – прищурил недобро глаз и на Радия покосился – не один ли мастер тату развлекался? И как дались?
– Как можно? – испугалась. – То знаки родовые, от рождения вместе с правом дадены.
– Ага? Может и мое право мне зачтешь?
– Чего проще, – вступился Малик, чуть оттирая совсем заробевшую Лань. – Ты – Вейнер Шахлар Тшахерт Лой, сын Аркарна Тшахерт Лой.
– Мне не выговорить, – качнул челюстью Шах. Не нравилось ему, что чужими именами величают. – Меня Валерий зовут, и не лают.
Страж головой качнул:
– Не гоже от рода отказываться, светлый. Хоть и далече от дома ты вырос, а корни забывать не след.
Шах в упор смотрел на него и жевал зубочистку, соображая, откуда мужчина вообще местное ФИО взял и ему приляпал. И невольно по лбу провел – не хватало, чтоб и у него татушка объявилась. Хотя откуда? Кто б ему ее устроил так, чтоб он не знал? Вроде не бухал в дороге до беспамятства…
– Умыться есть где?
– Чуть ниже озерко, – указал вправо страж. Мужчина двинулся, желая одного – посмотреть на свою физиономию и убедиться что она нормальная, без всяких аномальных раскрасок. Дела-то странные творятся, так что удивляться не приходится. Наслушаешься дуриков, не то что в призраков – в кикимор и НЛО поверишь.
И зубы сжал с досады, увидев в мутной глади непонятный знак меж бровей. Потрогал, пытаясь понять, как такое может быть. Попытался смыть, стереть, но тот лишь ярче проступил, а в теле слабость появилась.
Из воды Шах не вышел – выполз и рухнул на песок и траву без сил.
И увидел над собой Радиша:
– Твой закор – вода. Напомнить? – хмыкнул.
– Пошел ты, – прошептал – рявкнуть сил не было. А хотелось до слез.
Шаху стало не по себе от одной мысли, что все происходящее реальность, а не последствие влияния на организм и психику 'вируса'. И все что говорил Горлан и Радий – правда. И эта планета – его родина.
Выходило, что он приемный, что какая-то сволочь лишила его и дома и родни? Сломала судьбу, по сути.
Почему приемные родители ему не говорили, почему у самого ни разу даже подозрения, что приемыш не возникло?
Нет, не правда, не может быть правдой. Ведь поверить – перечеркнуть всю жизнь.
– Инар, говоришь? – протянул зловеще: а кто еще такую хрянь провернуть мог?
Радиш стянул с него ботинки, давая ветерку обсушить ноги, и сел рядом с товарищем:
– Хочешь поговорить со своим отцом через меня? – спросил тихо.
Шах закрыл глаза, уверяя себя, что всему есть рациональные объяснения и спросил:
– Откуда этот знак? Кому спасибо сказать?
– Это 'родимые пятна'. Знаки рода.
– Чего ж этого пятна раньше не было.
– Раньше тебя здесь не было. И право твое спало. Кстати, твой отец говорит, что мне не нужно тебя убеждать. Ты и так все знаешь и понимаешь – принимать не хочешь. Но примешь. Время нужно.
– С чего, вдруг? И когда? Когда еще одну татушку, только уже на заднице, увижу?
– Когда придет время встречи.
– С кем, чем?
– Ты сам все поймешь.
– Можно сейчас?
– Он не хочет говорить. Одно просит тебе передать – вода лишь на время становления и укрепления права забирает твои силы. Она не закор. Потом все пройдет. Закор твой в другом. Он один у всего рода Лой.
– Какой?
Радиш с сочувствием посмотрел на него:
– Ты однолюб, – и встал, пошел к стражам и раненному.
Шах приподнялся на локтях, провожая его нехорошим взглядом, в котором упрямство смешалось с неверием, а удивление с презрением.
И сплюнул с досады: спасибо, подбодрил!
Глава 15
Места были глухие, но некогда обжитые. Несколько раз встречались столбы с лентами, и группа обходила его стороной. Было ясно, что это, как предостережение, но девушка не предполагала, что они фактически обелиск убиенным.
– Большие стаки ставят на месте больших скоплений убитых, – пояснил Эрике Лири, придерживая ее, когда она в очередной раз чуть не свернула голову, рассматривая ритуальную штуковину. – Они предупреждают, что это место нужно обойти и не тревожить покой умерших.
– Братские могилы?
– Деревни. Баги вырезали и вырезают целые деревни, если жители не хотят преклонить колени перед крестом. Новая вера никого не жалеет. Потому и верят насильно. Потому и лукавят без ума и повсеместно. Крестам поклоняются, а сами к жрецам бегают. Тех, как и светлых добро перемололи. У жрецов кастовость была. Были жрецы детты, были жрецы малы, жрецы – знахари и служители, были амины, были аттари. Детты девиц да парней обучали, помогали право раскрыть и укрепиться, малых детишек обучали, а среди них обычных пригодных к служению примечали, отбирали себе на замену. Жрецы первые посредники меж обычными и светлыми. Были. Из молодых раз, два – обчелся их осталось. Полетел мир в бездну.
– Давно?
– Двадцать лет, наверное, около того. Сперва воду мутили, но светлые всегда спокойно к чужому мнению относились, потому, наверное, и не думали о беде. Я пацаненком был, помню с батей на площади в Ясенцах вестника слушали. Забавно он пел, мол, светлые от темного и темный тот, враг всего живого, потому как имя его Гордыня, и чтоб спастись, кресту поклоняться нужно, только он от тьмы спасет, потому как знак Бога, того что мир сотворил и нами населил, а мы дети того Бога и равны все. И воздух он нам дал, и воду и огонь, и ходить научил, и говорить, и мыслить. В общем, все от них, от Богов, а не от светлых. И от главного – Высшего. А светлые, мол, от… как его? Лукавого, владеют нами и слепят, разум затуманивают ради своей выгоды. Что мы им как рабы и пора прозреть, скинуть их.
Крест.
Эрике вспомнились нашивки службы миграции. Но какого черта она могла здесь делать и на каком основании впереди других органов и служб пошла? Неувязка. ? В общем, ходили вестники, болтали забавное, развлекали боле, чем увлекали. А потом восемь дейтринов и семь мельбернов в прах. За сутки. И понеслось – не остановить. Смеяться -то над вестниками смеялись, но нашлись и те, кто поверил. Вот уж правду сказать, тьма накрыла разум и души, и мир весь. Страх людей накрыл. С багами те боги шли, о которых вестники баяли. Черны, в одеже, как твоя, и где побывают, там хворь объявляется, да такая, что жрецы помочь не могут, косит хворь всех без разбору. А после баги идут и вестники поют – вот мол, вам наказание за неверие. Себе подобных возвеличиваете, волю на неволю поменяли, а Бог -Отец вам свободу
