Девушка смотрела на мужчину не отрываясь, прилипла к нему, как срослась, и представить не могла, что нужно отодвинуться. Но понимала, что счастливые каникулы заканчиваются и наступает проза жизни, и в ней им вместе не бывать.
'Я думаю о ребятах. Их нужно найти'
Эрлан зажмурился, потерся щекой о ее щеку, вдыхая аромат волос:
'Я знаю', – протянул, скрывая истинное желание – остаться с ней, здесь, навсегда.
Но есть долг и в этом Эя права.
'Будь проклята эта война…' – она спутала все карты, исковеркала судьбы, уничтожила покой в сердцах и любовь в душах. И если б это было позади – но впереди еще немало схваток и нет гарантии, что изначальные останутся, что светлые победят и в принципе будут живы.
' Возможно, случиться худшее и от нас останутся лишь легенды. Пусть они будут добрыми и светлыми', – посмотрела ему в глаза Эрика. Эрлан глядел на нее и прятал мысли – ей достаточно тревог.
'Все будет хорошо, поверь'.
В залу ввалился Лириэрн, затоптался, старательно изучая фрески над головой и всем видом, выказывая, что не видит, чем занят хозяин и его молодая жена.
Эрлан сел и Эра испуганно прильнула к нему, боясь выпустить, остаться без него и на миг. Мужчина ласково улыбнулся ей, погладил по руке, что обвила ему грудь:
'Нужно идти, Эя'.
– Дождь льет, – шмыгнул носом Лири, стоя спиной к паре. – Самое время ущелье пересечь. Спуск, как вчера сробили – целехонек.
Эрлан встал, натянул брюки и подошел к стражу, встал перед ним, заглядывая в глаза:
'А подъем?'
Мужчина вздохнул и замялся:
– Вот тут сложно, не скрою. Однако по дну к мосту ближе пройти, там есть местечко, где споро забраться сможем. Тропа старая, но еще добрая.
Эрлан натянул рубаху, покосился на Эрику, что нехотя одевалась, и вновь уставился на стража. Тот насупился и чуть заметно развел руками: как тут предсказать?
– На той стороне ватары. Роберган тебе вроде друг. Может и свезет?
Эрлан отвернулся – Роберган лишь страховка, до него еще добраться нужно. А Эберхайм не глуп – знает и понимает, как важно взять изначальную. Лой в этой охоте лишь второго выстрела достоин – первый будет по Эйорике.
Много лет баги целенаправленно вырезали женщин светлых, чтобы пресечь ветки родов, лишить будущего. Особый гон был устроен на изначальных, на кровь, что разбавлялась, смотрели проще и все едино истребляли. Давно о девушках из светлых не говорили, кого уж – изначальных. Ходили упорные слухи, что всех перебили. Но Лой как и все его собратья что с той, что с другой стороны, знали истинное положение дел – светлые прятали дев, стерегли пуще своих глаз. Они составляли залог будущего и лишится его было равносильно умереть. Любой – что красный, что черный, что продолжающий стоять на стороне права, что отошедший в сторону и решивший переждать лихие годы, не так дорожил своей жизнью и берег ее, как детей и особо девочек.
Но это было известно и багам. Не далее чем полгода назад до них дошел слух о том, что старый Ловереш Терри Хаар Ханма имеет внучку. И право при ней – мать детта, отец светлый. И начался гон. Терри выследили и вырезали всех, не успокоились пока не положили и детей стражей. А Ловереша пытали. Побратим и правая рука Эберхайма – Зарех. Не побрезговал старика на ремни резать, выпытывая, правда ли те слухи и где он девочку прячет.
А ей пять лет. Благо за Тоудер успели переправить, под присмотр деттов, что еще остались, хоть и наперечет.
Дейтринов нет, зато самхаймы появились – схроны для сирот, – качнул головой, стеклянными глазами глядя перед собой. Иногда ему хотелось пойти как баги – вырезая всех, искореняя на своем пути селеньями, никого не щадя. Ненависть накатывала смывая разум, мраком глаза застила…
Но на этот раз взгляд Эрлана ушел в сторону Эйорики и потеплел, улыбка коснулась губ и изменила выражение лица, смыв жесткость и мрачную решимость, слепую в ярости своей. Девушка застегивала куртку – пальцы скользили по груди, нежные, тонкие, волосы рассыпались по плечам и профиль обрамлял свет, льющийся из-под купола. Эрлан забыл про все, засмотревшись, на сердце вновь стало покойно и тепло. Эя казалась ему высшим существом из тех, про кого мамы читают сказки на ночь детям, чтоб те видели добрые сны и чувствовали себя счастливыми. Именно так она действовала и на него.
Эта сказка должна жить, и неважно, выживет ли ее читатель…
Эрлан покосился на стража, приказывая собираться.
Промедли – можно опоздать. Эйорика должна, как можно скорее оказаться на землях изначальных, в безопасности и под серьезной охраной.
Вышли вскоре, собравшись за пару минут – у опытного стража необходимое было наготове. Он и мысли не допускал подвести хозяина, а уж сейчас, когда с ним жена, ответственность давила не на шутку.
Лири шел впереди, прислушиваясь к каждому шороху и вглядываясь в каждый камень, островок мха. Второй шла Эя, замыкал Эрлан. Ливень и полумрак были им в помощь, и они без приключений добрались до тропы.
На краю ущелья царил северный ветер и порывами бросал дождь в лицо, грозя сорвать со скалы непрошенных гостей. Лой обвязал девушку веревкой за талию, соединив с собой. Та улыбнулась – какой серьезный и сосредоточенный! Какие немыслимые способы страховки придумал!
– У меня отлично по альпинизму, – заверила, с трудом удержавшись, чтобы не впиться губами в его губы, не прижаться к нему. Эрлан будто понял и не сдержал улыбки, что как мечта в глазах, лишь тронула губы и исчезла. В старые времена и в голову бы не пришло прервать общение новобрачных, будущая мать не знала бы иного, чем нежность и комфорт. Ни поход в горы, ни опасность, а самые лучшие яства, самые пушистые простыни, самые благоухающие цветы, самые романтические баллады и самые веселые истории, услаждали бы ее. И душа будущего наследника рода еще до того как спуститься из обители малышей, познала бы любовь и счастье, наполнилась бы ими как кувшин под струями этого ливня. И родившись, принесла бы в этот мир лишь радость.
Мысль, что его ребенок, который возможно уже выбрал Эйорику, чувствует холод и влагу, опасность и тревогу, была мягко говоря, неприятна. Эрлан отвернулся, скрывая от девушки свою печаль и недовольство.
Но та и не заметила – взгляд был прикован к крутой лестнице, к ступеням, выдолбленным в скале и ведущим вниз, в пропасть.
Камни были скользкими и мерзлыми, ветер сильно трепал путников и приходилось прижиматься к стене, ступая осторожно, двигаться со скоростью черепахи.
Лири то и дело оборачивался и придерживал девушку, Эрлан следил за ней сверху, в любой момент готовый перехватить и удержать. И закрывал собой, вжимая в стену, когда ветер особо бушевал.
Скала была отвесной и, казалось, тянулась километры, которые придется преодолевать сутки, не меньше. Но к ночи ветер стих, дождь затянул монотонно, уже не выливая на путников воду как из ведра, и спускаться стало проще. К первым звездам троица уже была внизу.
Самер стонал во сне, ему становилось хуже и это тревожило. Радиш сидел рядом, прислонившись спиной к сосне и упорно смотрел перед собой, замороженный в ожидании остальных. Ему чудилось, что все остались там и помощи не будет, и он не знал что делать, куда идти. Одна надежда – на свой род. Но и те не появлялись, как он не звал.
В душу прокрадывалось отчаянье.
Из-за дерева выглянула Шина, подлетела к брату и присела перед ним, заглядывая в лицо. Мужчина встрепенулся:
– А где Ларош?
– Не плидет. Взлослые такие стлаа-аные. Они сситают что ты больсой мальсик и должен сам лешать, – пропела проказница, потирая ему пятно на колене на брюках.
– Это из-за того что случилось у моста, из-за убитых?
– Ой, – насупила бровки, взмахнув ладошкой. – Они такие нессясные. Ты больсе так не делай и Вейнелу
