— Уходи.
— Куда?
— Да хоть в небо!
— Понял.
И выпустив из дополнительного ствола пистолета стрелу, взмыл по леске вверх, завис в воздухе.
— А впереди кактусы командир, за что там зацепимся? — спросил.
— А левее топь.
— Справа тоже топь и тростниковые заросли, — передали, кто что увидел.
— Сбор в тростнике, — объявил Федорович.
И хоть до него было метров триста, добирались почти час, то и дело, пережидая пока не пройдут ацтеки. Время работало против патруля и собравшиеся в тростниковых зарослях это понимали. Капитан снял берет, обтер лицо и объявил:
— Рискнем. Иштван, Ян, занимаете позицию с максимальным обзором, берете под прицел каждого и прикрываете нас. На дислокацию десять минут. Мы двумя группами идем в город напрямую, не скрываясь прочесываем улицы. Очки не снимать, оружие держать наготове.
— Самоубийство командир, — предупредил Сван.
— Дома обсудим, — и нажал кнопку на наушнике. — Аким прикрываешь.
— Понял.
— Что с «зеленкой»?
— Канал держат.
— Хорошо. Разбежались, ребятки.
Пеши и Пацавичус разошлись в разные стороны.
— Предлагаю перевести ботинки на воздушные подошвы. Во-первых, топь и канал иначе не перейдем, во-вторых, аборигенов это наверняка потрясет, — сказала Стася.
— Логично, — кивнул Иван. Бойцы перевели блок стрелы на ботинках и приготовились к выходу на сцену. Сван зажал под мышками пистолеты-автоматы, по одному на каждую руку, и капитан, заметив его решительность, объявил всем. — Работаем чисто, чтобы не вызывать и не подставлять «синих».
— Потом возвращаемся домой и дружно убиваем «оранжевых», чтобы они больше трассы в гиблых местах не прокладывали, — тем же тоном передал Иштван. — Второй позицию занял.
— Седьмой позицию занял, — доложил следом Ян.
— Двинулись, — приказал капитан.
Когда они вышли из тростниковых зарослей, работающие у канала женщины в длинных, расшитых рубашках замерли, кто-то вытянулся, бросив кувшины, но ни одна не закричала и не побежала с визгом в город. Уже хорошо.
Капитан рубанул ладонью, давая понять своим: разделились. И пошел с Николаем чуть левее, а Сван и Стася чуть правее, плавно обтекая глазеющих.
— Спокойно, ребята, главное, спокойно.
Вид здоровяков в черном с зелеными головными уборами, бредущих по воде яки посуху произвел неизгладимое впечатление на аборигенов — пара женщин, как только патрульные поплыли уже над землей, рухнули на колени и запричитали благословление Крылатому Змею, пославшему им своих друзей. Остальные так и остались истуканами стоять.
Патруль вышел с «набережной» в город без препятствий.
Стася и Сван переглянулись, увидев почти проспект, прямой, как перпендикуляр.
— Нормально, — ухмыльнулся мужчина.
Улочка идущая меж тростниковых, обмазанных и раскрашенных хижин без окон, прямо к ступенчатому храму была людной. Женщины в каждом дворе занимались одним и тем же — терли маис, готовили пищу. Дети: кто играл, кто помогал родителям. Худой мужчина и подросток поднимали в огромный вкопанный в землю кувшин зерно в корзинах по лестнице. Девушка выкладывала лепешки на плоское блюдо, другая скручивала волокна хлопка веретеном, некоторые детишки крутились возле ритуального столба — жизнь кипела, но как только взгляд ацтеков встречался с фигурами в черном, спокойно идущими по улице — замирала.
Слева на поле юноши играли в тлачтли — разновидность баскетбола, но как только нападающий увидел патруль, мяч выпал из его рук. Команда застыла. Пара секунд и трое сорвались с места, помчались вверх по улице.
— Гонцы ушли, — бросила Стася в переговорник.
— Будьте готовы.
— Вижу тельпочкалли, — бросил Сван и кивнул напарнице на двор справа. Мужчины с завязанными на плече плащами обучали мальчишек от пяти до десяти лет воинскому искусству, один хлопал видно провинившегося мальчика шипастой веткой магея.
При виде незнакомцев в черном все замерли. Дети опустили палки и луки, взрослые настороженно впились глазами в лица пришельцев. Острые взгляды были нехорошими, пытливыми и чуть недоуменными. Было ясно, что ацтеки кинулись бы на гостей, но что-то непонятное сдерживало их.
Сван остановился перед татуированным пожилым индейцем с орлиным носом, решив, что он старший, и, занял позицию так, что под прицелом сразу оказался и двор школы и улица. Стася пошла искать мальчиков. К ее сожалению их нигде не было, только краснокожие, черноволосые ацтеки темными глазенками следили за каждым ее шагом:
— У меня чисто, — буркнула в переговорник.
— Жаль, — вздохнул Иван и Сван. Последний кивнул Русановой — уходим.
Путешествие по древнему городу продолжалось.
Народ начал стекаться, чтобы посмотреть на пришлых, тихо переговаривался, обсуждая их и строил предположения, зачем появились. Из обрывочных разговоров стало ясно, почему их не трогают: черный цвет ацтеки считали высшим воинским — жреческим, а зеленый королевским. И явление людей в черном с зелеными головными уборами большинством расценивалось, как высокая честь, знак Богов о избранности народа, который посетили не иначе посланники Тлалока, самого требовательного и бескомпромиссного божества.
— Ребята, как только они поймут, зачем мы появились, на нас кинутся, — сообщил тихо капитан.
— Так и сказали? — спросил Сван.
— Для них честь и радость умереть от рук Богов, — предположила Стася.
— Здорово. Но у меня на всех боезаряда не хватит.
— У нас еще одна школа, — сообщил Чиж. — Кажется, нашли.
— Кого?
— Мальчики. Двое. В состоянии шока.
— А девочка?
— Нет.
— Чиж уведет детей, а мы с вами встречаемся у храма. Стася, ты скорей всего права, девочка там, — передал капитан.
— Дети сказали?
— Мальчики ничего не могут сказать, — с глухим рокотом злости проскрипел Чиж. — Ты бы их видела!
— Я и не такое видела, — угрюмо бросила женщина, обозревая пространство впереди — толпа во главе с мужчиной в набедренной повязке с декорированными черепами концами, которые были обернуты вокруг талии и в черном плаще, завязанном на плече.
— Жрец, — отчего-то сразу определила Стася. — К нам послы.
— Пошли их, — посоветовал Аким.
Сван фыркнул:
— Вряд ли поймут.
— И точно не пойдут.
Им пришлось остановиться, потому что плотная стена индейцев просто не давала возможности пройти
