терпима и хоть злила, но не настолько, чтобы терять разум, однако бесправность, собственное бессилие перед тупой «железкой», вводили женщину в состояние исступления. Была бы свободна – разнесла бы здесь все.
Один из шипов наткнулся на чип под резцом и запищал. Тут же робот пришел в «боевую» готовность, развернув все свои ответвления и ощетинившись ими, как стая дикобразов. Запиликала сигнальная кнопка наверху и глазок выдал луч, что прошел по всему телу пленницы. Минутное пищание на переваривание информации и появилась трубка похожая на клещи и присоску одновременно. Она прижалась к подбородку ниже губы и пронзая кожу внедрилась в десну, одновременно с ней по левой стороне тела Стасю прошили иглы от плеча до стопы, прямо через форму.
Женщин взвилась и не сдержала крика от боли – из десны вытащили переговорник, вскрыв и кожу под губой. Ранка небольшая, но дело не в ней было – в омерзении, в диком отвращении к тому, что происходит.
Однако времени на эмоции у Стаси не было – в «шлеме» зажужжало и уши начало закладывать. В тот момент, когда робот оставил ее в покое и довольно пиликая отъехал, чтобы отдать добытое своим сородичам, за женщину принялся мозговой анализатор. Тихий скрип лент одного из аппаратов, что переваривал полученное от робота, слился с шумом в ушах. Тело начало вибрировать, голова кружиться и, Стася откидывая эмоции, сосредоточилась на одном единственном моменте, «ниочемном», но хорошо прикрывающим ее – решетчатом изгибе кресла под стопами и собственных ботинках. Она усиленно вспоминала, как обувала их, снова и снова гоняя эту картинку в голове. Она казалось, сейчас лопнет от напряжения. Вены вздулись на висках, лицо покраснело и протяжное «аааааа», что вырвалось само, не было услышано, воспринято.
Сколько длилась пытка, когда закончилась, Стася не узнал – из носа хлынула кровь и женщина потеряла сознание.
Экраны зарябили. Дежурный виновато и одновременно, потеряно, уставился на Шульгина.
– Все, – бросил обреченно.
Полковник зубами скрипнул: положение у четверки аховое. Тут хоть подгоняй аналитиков, хоть не подгоняй – все едино – не успели.
– Надо было ее вчера вытащить, – вздохнул второй дежурный.
– Как?! – взвился полковник. – Вы, мать вашу, нашли Вубса?! Связь где?! Где связь с группой, я спрашиваю?!!
В ушной переговорник некстати ударил зуммер – кто то рвался поговорить и нарвался.
– Да! – не сдержал рыка Шульгин. В наушнике помолчали, видно обескураженные «ласковым» тоном, и выдали:
– Неприятности, Валерий Павлович? Надеюсь не с моей девочкой?
Вот только Казакова Шульгину не хватало!
– Нет, рабочие моменты, – отрезал.
– Ага?… Ну, тогда ты меня поймешь. У меня те же проблемы. Мои, видишь ли, без дела околачиваться не привыкли, дуреют. И смысла в их посиделках я не вижу, поэтому в известность тебя ставлю: вечером лаборанты уходят, я ребят с ними сопровождающими отправляю.
– Не ко времени…
– Работы на пару часов максимум.
– Нет, – отрезал Шульгин и отключил связь.
Казаков крякнул от недовольства и хмуро уставился на свое отражение в полировке стола: ой, не к добру Шульгин злобствует. Никак проблемы, и не иначе с альфа.
И ладонью хлопнул в сердцах: экспериментаторы! Все то у вас на грани фола!
– Н да с, довольно крепкая конституция.
Услышала сквозь туман в голове. Приоткрыла глаза и увидела склоненную над тонким информационным листом голову, волосы слегка взъерошенные, наушник в ухе и легкую медицинскую форму салатного цвета.
Мужчина свободно сидел в кресле напротив нее и, изучал данные, покачивая ногой в… резиновом тапке.
Стася прислушалась к себе, проверяя жива ли, осталось ли что от нее, пошевелила пальцами и поняла, что уже почти свободна – ее отпустили, только чуть зафиксировали руки и ноги, но уже лентами. Приподняла голову, тряхнула волосами, избавляясь от остатка дурмана в голове, и с негасимой «любовью» уставилась на эскулапа.
– Привет! – бросил тот с улыбкой, заметив, что женщина пришла в себя. И подмигнул.
Стасю слегка перекосило: чем он доволен? Поиздевался и рад?
Взорвать бы этот мир к чертям!!
И зажмурилась, гоня наваждение. Глаз приоткрыла – нет, не галлюцинация – перед ней сидел Теофил!
У Стаси в груди холодно стало – ребятам бы из оуроборо его увидеть, ведь это важно, очень важно. Но как назло ее лишили связи со своими. Фактически подножку сделали, уложили. Смысловая нагрузка ее дальнейших действий была нулевой – ни грамма информации своим она дать уже не сможет. А значит ни ждать чего то, не успокаивать себя, ставя во главу эмоций и действий интересы других, ей надобности нет. Теперь она окончательно одна, а задание… да кто ж его знает, выполнила или нет? Оно у нее теперь другое – свое личное, как счет – устроить местным «царькам» форс мажор и запустить вирус непокорности, обзорного восприятия мира в сознание людей, зажечь в их душах маяк нормальной жизни, истинных ценностей. Стоит ли, сможет ли – не задавалась, состояние не то было. В нем она все могла: революцию устроить, пару миров в пепел превратить и взглядом «Локлей» придушить. Фрактал, блин!
Хоть бы его уже отправили домой, к Доминику, Монфору и святой Церкви!
– Удивительное сходство, уникальное, – протянул мужчина, потирая подбородок и задумчиво рассматривая женщину.
«Пошел ты», – скривилась. Он хмыкнул и опять заулыбался. Глаза добрые и бесхитростные – один в один рыцарь и герой спаситель загулявших во временах и пространствах дам.
– Полное подобие внешности при разном наборе родительских клеток – редкость, но фактически полное соответствие набора генов и типа водных кластеров – нонсенс.
– Вы о чем? – каркнула недобро и поморщилась, нащупав языком вздувшуюся шишку на десне, вкус крови. Язык с трудом ворочался, челюсть была тяжелой, неповоротливой и оттого голос был хриплым, чужим.
Как бы их обозвать? – прищурилась на мужчину: люди – оскорбление последним, твари – много чести.
– Я о том, что ты, женщина, – не обратив внимание на ее карканье, сказал мужчина. – Причем не зарегистрированная в Федерации, и словно рожденная в другой галактике, идентична хорошо известному мне мужчине. Анатомические данные сообразно полу и возможно, черты характера разные, остальное – один в один, просто однояйцовые близнецы. И то, меж ними больше не сходства, чем меж вами сходств.
– Не понимаю, – прошамкала упрямо, смекнув, что видно Стас, чье место она заняла по воле случая, известен «Теофилу». Наверное, парень тоже здесь, поэтому и не появился в академии. Неправ был Тео, плохо думая о нем. По собственной воле на аудиенцию с доктором и его железяками ни один не согласится, а на не добровольную не приглашают – приводят силой и не абы кого, а «криминальные» элементы – людей так или иначе покушающихся на систему. Это Стася четко поняла – Чиж внятно объяснил.
Мужчина молча нажал на панель слева от кресла и в проходе, из темноты выступил силуэт человека. Парень. Он спокойно прошел внутрь помещения с самым безмятежным видом, но вдруг как на преграду наткнулся – узрел Стасю.
Оба во все глаза уставились друг на друга: один рост, один вес, одна привычка прищуривать глаз, один цвет глаз, волос, одна прическа. В этом было нечто страшное. Они смотрели друг на друга как на собственное отражение и до мимики, до эмоций отражающихся во взглядах, повторялись.
– Замечательный феномен! – довольный донельзя, сказал доктор, разглядывая подопытных.
Стас на негнущихся ногах дошел до кресла и рухнул в него, продолжая рассматривать Стасю, чуть
