проникновение в исток его фракций, а у него есть еще пробы моей крови.
– Она сильнее…
– Не факт, Вит. Его голограмма с информационной голограммой моего прототипа – детей этого мира, черного, гнилого до основания. Он разрушает себя, как раковые клетки, но не желает гибнуть один, а хочет утянуть с собой другие реальности, далеко не тупиковые ветки. Сами они в исток не проберутся, но с помощью моей крови – могут. Вит… ты должен… где вы были, черт вас дери!…
И поняла: капитан расстроен, но не удивлен. Он знал, он предполагал, он ожидал нечто подобное.
– Почему же молчал?
– Факты и предположение – разные вещи.
– Не то, – уставилась на него тяжело, холодея от понимания, что сыграла роль и двойного агента, и крючка и наживки. – Я?…
– Ты.
Стася мгновенно замерзла от мысли, что стала в истоке преобразования, каким то невообразимым образом повлияв на ход событий ни одного мира – миров. А если – причиной гибели?
Ее скрутило.
Тео хмуро косился то на мужчин, то на нее, пытаясь понять суть разговора, причину гнетущего настроения товарищей Стаси, и не мог, что то никак не укладывалось в голове, не складывалось в четкую логическую цепочку. А может, не хватало знаний?
– Почему я? – прохрипела Русанова. Вит пожал плечами.
– Так получилось, что именно твои клетки при клонировании дали положительный результат.
– Почему?
– Я не ученый. Им и то неясно – отчего. Но тот, кто стоит в истоке, может стать в финале. Закон аттрактора – как бы долго не длился цикл – он завершиться. Движение фракталов, дойдя до пика, пойдет по нисходящей. Что и началось.
– Этого нельзя допустить.
– Согласен.
– Тогда меня нельзя было отправлять сюда.
– Вопрос. Ты же понимаешь теперь, что суть вещей порой сильно отличается от того, что мы о ней думаем. И даже сама смерть не является ни смертью, ни ирреальностью, ни положительным или отрицательным случаем. Есть закономерность и факт неизбежности. Но всегда есть шанс пойти на следующий виток.
– И тот, кто встал в истоке первого, может встать в исток второго?
Вит неопределенно повел плечами:
– Ребята этим и занимаются – анализируют все полученные данные. Так что впустую мы в любом случае не погуляли.
– Зачем же отправили вслепую и что дальше?
– Не знаю, но ты знаешь.
Зрачки женщины стали огромными от догадки: эффект бабочки – а она и есть – бабочка. Махни «крылом» и…
Но как жить с этим, как теперь жить вообще с подобным грузом ответственности? Ведь каждый вдох и выдох, каждая мысль может повлечь за собой глобальные изменения, которые мозг рядового человека просто не в состоянии рассчитать. И умереть нельзя, невозможно, опасно, чревато для всех.
– Почему я? Почему я?!!
– Это и пытались выяснить. В частности, – буркнул Дон.
– О чем речь? – вклинился, наконец, Тео. Стася уставилась на него и вдруг подумала: два человека и три робота – неспроста. Ее послали сюда с теми, чья смерть ничего не изменит, пробы будут нулевыми, непригодными к любым манипуляциям, мертвыми изначально. И так же неспроста группу раскидало – интеллект искусственный собрав вместе, но разделив с естественным. И уже он – она, Станислава, встретила Чижа – человека, любимого. Она и он, он и она, а больше никого, и словно никого быть не должно. Теофил перечеркнут Филом, а метания, сомнения на счет Чижа отринуты, забыты.
Любовь. Она не может быть плохой или хорошей, как не может убивать. Она творит, исправляет, рождает и возрождает. Она – главный фрактал Истока, суть торсионного поля и высшего проявления сути человеческой. Она творит и мир и человека, ее отсутствие губит и убивает, превращает живое в мертвое.
Любовь. Чтобы не было, как бы не сошлось и не случилось – это движение «крыла» свято и навредить не может.
Стася сжала капсулу в кулак, набираясь сил, чтобы подняться. Цель остается прежней. Пусть она не сможет забрать Тео к себе, но она может подарить ему другой мир, пусть на миг, но сделать истинно счастливым, отправить в полет к свету, свободным, нужным, любимым. Пусть на миг, пусть. Но света и тепла от этого мгновения хватит и ему и его детям, и тем людям, что заразятся вирусом любви, а не ненависти, свободы, а не безволия, благородства, а не алчности и гордыни, влекущей вниз, во тьму и удушливость пороков – детей низших энергий.
– Я люблю тебя, – прикоснулась к щеке и потянулась к губам, забыв о своих товарищах. В тот миг, когда губы Стаси коснулись губ Чижа, капсула раскрылась, вонзив острие щупа в кожу пальца, пробивая ее насквозь. И вошел в рану, выпрыснув каплю в кровь.
Зрачки Стаси расширились и застыли. Тело онемело и словно растворилось то ли в поцелуе, то ли в мареве поплывших картинок – бреда ли, яви – не разберешь.
Пробы оказались пустыми. Химический состав был сродни амортизационной жидкости адаптированной и максимально приближенной по соединениям к человеческой крови. Но это была не кровь.
Фил нахмурился: опять сюрприз. Сколько еще преподнесет их ему незнакомка? Вот уж экземплярчик, и захочешь – второй не сыщешь. Подумать – она причем? А все же сомнений нет – связаны. По факту анализов – роботы мужского пола, хорошие, почти уникальные машины по составу, параметрам и функциям. Подобных на земле еще не создали, поэтому случайно рядом со столь же выдающимся из общей среды существом, оказаться не могли.
К чему такие рядом с живой женщиной? Понятно – охрана.
А к чему охрана?
Два варианта – женщина особа ценная, возможно элитных кровей. Или лазутчица. Но одно другое не исключает, а вместе навевает один вариант вывода – Локтен крупно повезло и мешкать преступно. Вряд ли ее отдадут патрулю и отряду зачистки. А значит ждать нечего.
Пусть их, – махнул мысленно рукой и нажал кнопку передачи информации. Хорошо, что у него есть все необходимое и он смог связать двойники.
Станислава затрясло в кресле. Минута и голограммная информация ушла на фотонный уровень, еще пол минуты – вошла в торсионное поле, разбилась на фрагменты и устремилась в неизвестность. Конечный пункт – Исток. Проследить путь невозможно – скорость перехода частиц превышает сверх световую скорость, но вот итог Локтен увидит. Должен.
И вздохнул – а если нет?
Предательская мысль, неуместная. Прочь ее. На этот раз все получится.
И тут дисплей выдал неприятную новость – объект вошел в фазу комы.
Параметры жизнедеятельности Станиславы снизились до минимума. Что за ерунда? – подумал Вит и, не церемонясь отодвинул Тео. Провел ладонью над лицом, телом, снимая показания. Нахмурился: состояние сродное летаргии. С чего? Кровопотеря и раневая поверхность тянут максимум на снижение давления и слабость, но не на подобный сбой биологической системы. Тогда что с человеком?
– Что с ней? – испугался парень.
– Спит, – буркнул капитан, поднимая женщину на руки. – Уходим. Будет время – разберемся.
– А если?…
– У нее нано чип – умереть не даст.
Успокоил? – уставился на каменную физиономию робота Филосов.
Извини, больше порадовать нечем, – выдал взгляд.
