буровая установка. Каждая буровая установка ОСВЕЩЕНА и имеет ЗВУКОВОЙ СИГНАЛ на случай тумана...'.
Харден поднял малый стаксель, но грот оставил свернутым. Стаксель понесет его достаточно быстро, а большой грот будет только закрывать обзор. На юге в небе кружилось множество вертолетов и самолетов, и по воде скользили отблески их прожекторов.
Белый парус будет чертовски хорошо заметен в свете прожектора. Харден привязал к концу стакселя- фала канат и протянул его в кокпит, где привязал так, чтобы он находился под рукой; затем направил яхту правым галсом к северо-западу.
Впервые за три месяца его не волновала проблема скорости. Он был рядом с судоходными линиями, по которым должен был пройти «Левиафан» — судя по огням на танкерах, — но сначала нужно найти укрытие, чтобы спрятать тридцативосьмифутовую лодку на двенадцать часов. Каким должно быть это укрытие, он не имел понятия. Он даже не был уверен, что такое место существует. Найти его будет проще, если неторопливо двигаться на скорости два или три узла сквозь багровую тьму. Однако время работало против него. На поиски укрытия осталось меньше десяти часов.
Иранский офицер и капитан Огилви были моряками современной выучки, привыкшими к плаванию в открытых морях. Но они совершили одну и ту же ошибку. Водоизмещение «Лебедя» составляло 16120 фунтов — около восьми тонн, — и яхта весила меньше, чем несколько звеньев якорной цепи «Левиафана». Даже с полной нагрузкой ее осадка была меньше семи футов. И все же — это было глубоководное судно, миниатюрный корабль с жестким килем, и Харден боялся сесть на мель не меньше, чем капитан любого танкера.
Столкнувшись с неприятной альтернативой: либо вернуться на Большую Жемчужную банку, либо углубиться в пагубные нефтяные поля, — Харден не видел выбора. Он больше не совершал короткие переходы от берега к берегу. Он оторвался от суши, которую теперь рассматривал скорее как помеху, а не цель плавания. Его стихией стали глубокие воды. Мели, банки и коралловые рифы — последнее место, где он станет искать убежище.
Он скорее поплывет по горящей воде, чем пойдет на риск пропороть дно «Лебедя» на очередном рифе.
Он приблизился к краю нефтяного поля. Казалось, что впереди его ждет горящая вода. Небо окрашивали языки пламени, превращая электрические огни на буровых установках в белые тусклые точки. Воздух так сильно пропитался запахом газа, что Харден боялся отравиться.
На верхушке нефтяной вышки в миле от Хардена пылал гигантский факел, борясь с тьмой и подавляя ее. Он освещал силуэты ближайших вышек и отбрасывал на воду их искаженные тени. Харден направил яхту подальше от огней, опасаясь, что свет выдаст его команде проплывающего рядом буксира.
Буксир тянул за собой длинную трубу на понтонах, которая выглядела как хребет динозавра. Корабль, фигуры матросов с тюрбанами на головах и скелет трубопровода четко выделялись на пылающем фоне, и только когда буксир удалился от яркого факела, стали видны его зеленые и белые навигационные огни.
Харден подождал, когда глухой рев двигателя буксира затихнет в темноте, и быстр пересек освещенную полосу воды, сдерживая дыхание, пока не оказался в следующем темном пятне — районе окружностью в несколько миль, где отсутствовали какие-либо работы. Из темноты он видел, как над горизонтом низко проносятся самолеты.
Он направил яхту к большой платформе, окруженной золотистым ореолом сотен электрических огней, которые поднимались по ее высоким опорам, шли вдоль верхних палуб и светились в окнах. Он приблизился к платформе на расстояние в полмили, убедившись, что силуэт яхты не выделяется на фоне огненного факела, и увидел, как на верхней палубе внезапно вспыхнуло световое пятно и в него опустился двухроторный вертолет.
Харден поплыл дальше, время от времени оглядываясь назад. Рядом с платформой сновало множество катеров. Харден отвязал удлиненный стаксель-фал и опустил парус. Один катер промчался мимо него, не заметив яхту, и растворился в ночи. Вновь подняв стаксель, Харден направился на северо-запад, углубляясь в лес буровых вышек.
Это нефтяное поле стало разрабатываться недавно, судя по большому количеству людей, работающих на скважинах. Некоторые вышки только сооружались. Другие, уже законченные, дрожали от постоянного движения качалок. Вдали на небе выделялся единственный огненный факел. Харден двигался между вышками, обходя огни стороной, укрываясь в тени от людей.
В сотне ярдов от правого борта пыхтел катер. Горячий бриз дул с юга — ветер менял направление каждые несколько минут, — и Харден не услышал шума двигателя, пока катер не оказался рядом. На корме сидели усталые рабочие. На их обнаженных телах блестел пот, отражая красное сияние неба. Харден снова спустил парус, чтобы тот не привлек внимания. Катер проплыл перед носом яхты и вошел в освещенный канал.
Следуя за ним и войдя в канал, Харден увидел цепочку зеленых и красных бакенов, далеко уходящую в темноту. Вероятно, она соединялась с нефтяными полями, расположенными в глубине Жемчужной банки. Он не стал поднимать парус и завел мотор, надеясь, что почти непрерывный рев механизмов заглушит тихий дизель «Лебедя».
Впереди показалась ярко освещенная вышка, у подножия которой рабочие разгружали грузовой катер. Харден направил яхту к северу от нее. Ветер, который снова поменялся и сейчас дул в корму, донес до него глухой рев буксира. Харден оглянулся. Корабль пыхтел прямо позади яхты, таща за собой пустые баржи. За ним следовал второй буксир.
Харден повернул яхту к югу, но, прежде чем он успел совершить поворот и пройти мимо грузового катера у нефтяной вышки, впереди замаячил третий буксир с баржей. Харден повернул на север и выключил двигатель. Он находился в центре полосы шириной двести ярдов между буксиром, надвигающимся спереди, и еще двумя, нагоняющими его сзади. Точно перед носом стоял у вышки грузовой катер.
Оглянувшись, Харден прорычал проклятие. За буксирами плыла большая парусная доу, абсолютно неуместная среди адской панорамы нефтяного поля, гость из другого пространства и времени, и она угрожала врезаться «Лебедю» в корму. Харден отчаянно искал выход.
Он включил мотор на полный газ и направил яхту в промежуток между буксирами и вышкой. Подплыв к ней ближе, он увидел людей, работающих во влажной жаре. Они поднимали ящики и барабаны с кабелем на причал, откуда другие рабочие тащили груз к подъемнику.
Буксир поравнялся с яхтой, проплывая в пятидесяти ярдах от нее. Харден рассчитал время так, чтобы пройти мимо вышки одновременно с лодкой. Он прибавил скорость. Грузчики прекратили работать и, как Харден и надеялся, повернулись в другую сторону, уставившись на редкостное зрелище — деревянное судно.
Харден сбавил обороты двигателя, чтобы производить меньше шума. Оказавшись в пятидесяти ярдах от вышки, он увидел красный отблеск позади грузового причала: рабочий украдкой зажег сигарету. Он лениво повернулся в сторону Хардена, не увидев яхты.
Тем временем лодка оказалась на пути приближающегося буксира. Его рулевой яростно завопил. Ответное ругательство из рубки деревянного судна вызвало взрыв смеха у рабочих на вышке. Грузчик заглянул за угол, откуда раздавался смех.
Затем смех прекратился. Грузчик снова сел, прислонившись спиной к одной из массивных опор причала. Сделав глубокую затяжку, он выпустил табачный дым в воздух и поглядел на воду.
Харден заглушил мотор, и стали слышны далекие звуки. «Лебедь» по инерции скользил вперед, приближаясь к рабочему. Сейчас до него было не больше сотни футов, и Харден разглядел, что это не араб, а европеец со светлыми волосами и мускулистым телом. Голова грузчика опустилась на грудь, как будто он засыпал.
За кормой Харден увидел второй буксир, нагоняющий яхту. Хорошо это или плохо? Может быть, баржи отвлекут на себя внимание рабочего? Или создадут темный фон, на котором белый корпус «Лебедя» станет более заметен?
Буксир, минуя вышку, явно замедлял ход. Рабочий повернул голову, так что Харден снова оказался в поле его зрения. Мимо правого борта яхты тянулся длинный трос между буксиром и баржей.
Харден передвинул рычаг газа назад до упора и нажал на кнопку стартера. Двигатель фыркнул, но не
