— Если у тебя есть принципиальные возражения, лучше озвучить их прямо сейчас, — посоветовал сэр Кофа. — Наши уши все снесут.
Я помотал головой — дескать, никаких возражений.
Было приятно наглядно убедиться, что шеф Тайного Сыска не ладит с Великим Магистром Ордена Семилистника. Я бы, конечно, предпочел участвовать в этой битве титанов в качестве игрока, а не припрятанного в рукаве козыря, но решил, что для начала сойдет и так, а дальше — поглядим.
— А четверть годового жалованья — это не маловато? — спросил я. — Гоппа Талабун остался без доходного трактира — это раз. И еще куча народу пострадала, им, наверное, тоже что-то положено?
— Не то чтобы они так уж пострадали, — отмахнулся Джуффин. Пара царапин, полдюжины синяков. Сэр Шурф совершенно напрасно бродил среди развалин в поисках раненых.
— Чтобы добить? — невинно поинтересовался я.
— Чтобы вылечить, — пожал плечами сэр Джуффин. — К твоему сведению, он не только лучший убийца из всех, кого я на своем веку воспитал, но и очень неплохой знахарь. А что касается четверти твоего годового жалованья за трактир Талабуна, этого, если по уму, даже слишком много. Но мы с Его Величеством решили, что в таком деле лучше перегнуть палку.
Про себя я изумился — вот уж не думал, что «Бешеный скелет» — настолько дешевое заведение. И только после первой выплаты понял, в чем дело. До сих пор мне в голову не приходило, что такое количество денег можно получить, никого не ограбив и не убив, а просто в качестве жалованья за дюжину дней работы. А я-то, дурак, из-за дорогой квартиры беспокоился.
— А с Бугаги все в порядке? — спросил я. — Вчера вы говорили, он пропал. Выходит, уже нашелся? Не ранен? И что с ним теперь сделают в Семилистнике? Я слышал, они и замуровать могут, в случае чего.
— Раньше могли, — согласился сэр Джуффин. — Но времена меняются и Орденские порядки вместе с ними, уж не знаю, к лучшему ли… Однако самое страшное, что сейчас угрожает твоему приятелю, — это ссора с отцом. Великий Магистр Нуфлин изволил исключить бедное дитя из Ордена. Лучше поздно, чем никогда.
— Расскажите ему, — вдруг вмешался сэр Кофа. — Непременно расскажите ему подробности. Мальчик имеет право знать, что натворил.
— Пожалуй, — и Джуффин повернулся ко мне. — По моим прикидкам, сэр Мелифаро, со временем из тебя выйдет добродушный, но очень ехидный колдун. Знаешь, где в итоге обнаружился твой приятель? В моем собственном саду. Всю ночь, пока шли поиски, он безмятежно предавался там сладким грезам. Благо вихрь, поднявшийся в результате твоей ворожбы, любезно отнес его прямехонько в заросли цветущей фаумхайны.
— В заросли чего? — Я предпочел не обсуждать неожиданно лестное пророчество, но в памяти его, конечно, сохранил навсегда.
— Фаумхайна — это уандукский кустарник. Очень редкий и потому драгоценный — даже у себя на родине; о наших суровых северных, с точки зрения этого неженки, краях и говорить нечего. Жители Уандука, подавляющее большинство которых, как тебе наверняка известно, потомки смешанных браков между людьми и вдохновенными кейифайями, изредка балуют себя, вдыхая аромат цветка фаумхайны, — говорят, это позволяет им на какое-то время обрести возвышенность мыслей, остроту восприятия и интенсивность ощущений, свойственных их далеким предкам. А твой приятель угодил в самый центр кустарника, да еще в разгар цветения. Такую роскошь даже Куманский Халиф [12] себе только по большим праздникам позволяет! К счастью, мой дворецкий в курсе, что фаумхайна не плодоносит человеческими телами; обнаружив такое новшество, он незамедлительно прислал мне зов — сразу после того, как ты отправился завтракать. Думаю, через два-три дня Удубан-младший худо-бедно очнется от сладких грез. Бедный мальчик! Однако он был бы гораздо более бедным, если бы вихрь поместил его немного левее. Потому что рядом с зарослями фаумхайны у меня растет арварохский кактус зогги. Небось никогда о таком не слышал?
Я помотал головой.
— Неудивительно, мой экземпляр — единственный в Соединенном Королевстве и, пожалуй, на всем континенте. И хвала Магистрам. Кактус зогги славен не только почти полуметровыми иглами. Тот, кто сделал мне этот редкий подарок, наверняка лелеял надежду, что нашел на меня управу. Знаешь, каков нрав этой колючки?
Я снова помотал головой. До сих пор у меня вообще не было обыкновения ставить вопрос таким образом, когда речь заходит о растениях. «Каков нрав» — ишь ты.
— Кактус зогги все время думает Черные Мысли.
Сэр Джуффин произнес эти слова так, чтобы у меня не осталось сомнений: не просто «черные мысли», а «Черные Мысли» с большой буквы.
— Когда какой-нибудь арварохский храбрец решает добыть кактус зогги, чтобы сделать из его игл каблуки для ритуальных башмаков, он идет в ближайшую пустыню, находит кактус, садится напротив и начинает думать свои Черные Мысли. Если мысли охотника оказываются чернее, кактус зогги какое-то время спустя утрачивает способность соображать. После этого его можно срезать, сунуть в мешок и отволочь домой. Но горе тому охотнику, чьи мысли недостаточно черны! Такого кактус рано или поздно одолеет. Мне рассказывали, что жертва зогги не просто умирает, но превращается в дым, цвет которого находится в прямой зависимости от личных качеств покойника. Облако дыма окутывает кактус и постепенно исчезает — считается, что зогги им питается, а проверить, как оно на самом деле, я до сих пор так и не собрался.
Вместо истории надо было изучать ботанику, подумал я. И ведь ни один гад не намекнул, что это так интересно! А вслух спросил:
— Должно быть, не слишком приятно держать в саду такое растение? И как с ним уживается ваш дворецкий? Неужели думает Черные Мысли с утра до вечера?
— С такой работой Кимпа, пожалуй, не справился бы, — признал сэр Джуффин. — К счастью, мне в голову пришла очень удачная идея: посадить кактус зогги возле зарослей фаумхайны. От такого соседства у кого хочешь характер исправится. Даже у меня вроде бы понемногу…
— Это вам только кажется, — твердо сказал сэр Кофа Йох.
— Вам — верю, — лучезарно улыбнулся сэр Джуффин. — Все к лучшему. Именно сейчас это было бы очень некстати.
— Пойду-ка я прогуляюсь до «Ландаландского корыта», — решил сэр Кофа. — С этими вашими новостями чуть пообедать не забыл.
Пока он говорил, лицо его стремительно старело и одновременно покрывалось загаром, а крупное тело каким-то удивительным образом съеживалось, так что и без того ужасное лоохи повисло на нем как мешок. Когда дело дошло до слова «забыл», перед нами стоял щупленький старичок, смуглый и румяный от регулярной работы на свежем воздухе, одетый примерно так, как одеваются небогатые фермеры, отправляясь в столицу, — тепло и добротно, по моде столетней давности, не позаботившись подогнать по росту отцовский, если не вовсе дедов выходной костюм. Перевоплощение было столь разительным, что я открыл рот, как деревенский простак на ярмарке, да так и стоял, пока он шествовал к выходу.
— Хорош, да? — подмигнул мне сэр Джуффин, после того как за старым фермером закрылась дверь.
— Не то слово, — выдохнул я. И тут же спросил: — А я тоже так научусь?
— Так? Вряд ли. Но это и необязательно, пока у нас есть Кофа. А он будет всегда, пока стоит этот Мир, уж поверь мне на слово. — И, не обращая внимания на мое разочарование, бодро продолжил: — Зато ты научишься массе других полезных вещей. Сейчас вернется сэр Шурф, и сразу приступите.
Обещание меня, мягко говоря, не вдохновило.
— К чему это мы приступим? — подозрительно спросил я.
— Как — к чему? К учебе. Я, конечно, давеча грозил завалить тебя работой, но по уму, прежде чем к ней приступить, ты все-таки должен уметь какие-то базовые вещи. Освоить Очевидную магию до… ну, не знаю, сороковой хотя бы ступени. Остальному научишься по ходу дела.
— Но при чем здесь сэр Шурф? — настойчиво спросил я, заранее холодея от будущего ответа.
— А кто, по-твоему, будет учить тебя всякой ерунде? — Сэр Джуффин ослепительно улыбнулся. — Я, что ли? Так мне, прости, недосуг.
