– Наверное, я вообще должна молчать!
– Просто говори правду, – посоветовала Дениз.
– По-моему, Чипу следовало стать юристом. Это самое лучшее для него. Ему нужна стабильная профессия, твердая опора в жизни. Папа всегда считал, что из Чипа выйдет отличный адвокат. Я-то думала, врач, ведь он интересовался науками, но папа всегда видел в нем юриста. Верно, Ал? Ты же надеялся, что из Чипа выйдет прекрасный адвокат? Он так хорошо умеет говорить.
– Слишком поздно, Инид.
– Я думала, раз мальчик теперь работает на фирму, может, он заинтересуется и продолжит образование.
– Уж для этого и вовсе поздно.
– Ведь у юриста столько возможностей, Дениз! Он может руководить компанией. Может стать судьей! Может преподавать или заняться журналистикой. Чип мог бы выбрать себе любую дорогу в жизни.
– Чип поступит так, как ему вздумается, – сказал Альфред. – Я никогда его не понимал, но другим он не станет.
Он пробежал два квартала под дождем, прежде чем нашел исправный автомат. В первых двух будках- близнецах у одного аппарата была срезана трубка, цветные проводки торчали из обрывка шнура, а памятником второму служили четыре отверстия в стене, где прежде крепились болты. Из двух телефонов на следующем углу один поперхнулся жевательной резинкой, а у второго отсутствовал гудок. Нормальный человек, попав в такую ситуацию, дал бы выход своему гневу, треснул бы трубкой по рычагу так, чтоб осколки во все стороны полетели, но Чип слишком спешил. В трубке автомата на углу Пятой авеню слышался гудок, но на прикосновение к кнопкам телефон не реагировал и не вернул четвертак ни когда Чип бережно опустил трубку, ни когда он, снова сняв трубку, опустил ее с размаху. У второго телефона тоже имелся гудок, и он охотно принял монету, но механический голос «Бэби-Белл»[24] упорно не желал узнавать набранный номер. И эту монету ему не вернули. Чип попытался еще раз и лишился последнего четвертака.
Он усмехнулся, глядя на автомобили, которые, то и дело притормаживая, еле ползли под дождем. В этом районе дворники утром и вечером поливали дорожки из шлангов, трижды в неделю на уборку улиц выезжали машины со щетками, похожими на усы городских полицейских, но в Нью-Йорке от вандализма и грязи никуда не уйдешь, Название улицы «Пятая авеню» скорее можно было прочесть как «Пятно авеню». Мобильные телефоны уничтожали общественные автоматы. В отличие от Дениз, которая считала сотовые телефоны вульгарной цацкой вульгарных людишек, в отличие от Гари, который не только сам обзавелся модной штучкой, но и всех троих сыновей ими снабдил, Чип ненавидел мобильники главным образом потому, что сам не имел такого.
Он пересек улицу – зонтик Дениз от дождя толком не укрывал – и вышел к гастроному на Юниверсити- плейс. Поверх коврика для ног у дверей бросили коричневую картонку, но картон пропитался водой, расползся, его клочья напоминали выброшенные на берег водоросли. Заголовки газет в проволочных корзинках возле двери сообщали о вчерашнем экономическом крахе в еще двух южноамериканских странах и об очередном падении акций на ключевых рынках Дальнего Востока. Позади кассового аппарата висел рекламный плакат лотереи: «Главное не победа, а забава».
Вынув два доллара из остававшихся в кошельке четырех, Чип купил лакрицу (не из химии, настоящую, как он любил). Третий доллар продавец разменял ему на четвертаки.
– Дайте-ка мне еще «Счастливого гнома», – попросил Чип.
Комбинация из трилистника, деревянной арфы и горшочка с золотом на лотерейном билете отнюдь не была ни выигрышной, ни забавной.
– Тут есть работающий телефон-автомат?
– Нет автомата, – ответил продавец.
– Я спрашиваю: рядом есть работающий телефон-автомат?
– Нету автомата! – Продавец вытащил из-под прилавка мобильник. – Такой телефон.
– Можно мне позвонить? Совсем быстро.
– Поздно звонить брокеру. Надо было звонить вчера. Купить американские.
Продавец рассмеялся, добродушно, и оттого было еще обиднее. Впрочем, Чип стал слишком уязвимым. С тех пор как его уволили из университета, рыночная цена находившихся в свободной продаже акций американских компаний возросла на 35 процентов. И за те же двадцать два месяца Чип ликвидировал свой пенсионный фонд, продал почти новую машину и, хотя работал на полставки с приличной оплатой, все равно остался с пустым карманом. В это время в Америке только ленивый не делал деньги, обладатели «Мастер кард» брали кредит на покупку акций под 13,9% годовых и получали прибыль. Все играли на повышение, все спешили приобретать, но Чип опоздал. Можно пари держать: за неделю до того, как он продаст «Академический пурпур», рынок достигнет пика и обрушится, как только Чип вложит свой капитал в ценные бумаги.
Впрочем, судя по негативной реакции Джулии на сценарий, американская экономика еще протянет какое-то время.
Чуть дальше, у «Сидар-таверн», Чип нашел исправный автомат. Казалось, с тех пор, как накануне вечером он опрокинул тут пару стаканчиков, прошли годы. Чип позвонил а офис Иден Прокуро, услышал автоответчик и поспешил положить трубку, но четвертак уже проскочил в щель. В справочнике обнаружился домашний телефон Дуга О'Брайена, и Дуг снял трубку, но он как раз менял малышу памперс. Лишь через несколько минут Чип получил возможность спросить, прочла ли Иден сценарий.
– Феноменальная задумка, феноменальная! – воскликнул Дуг. – По-моему, она взяла его с собой.
– Куда она пошла?
– Ты же знаешь, я не имею права никому сообщать, где находится Иден. Тебе это хорошо известно, Чип.
– Но у меня безвыходная ситуация!
Опустите, пожалуйста, восемьдесят центов за следующие две минуты…
– Господи, ты звонишь из автомата! – поразился Дуг. – В самом деле из автомата?
Чип скормил автомату последние два четвертака.
– Я должен забрать сценарий, пока она в него не заглянула. Нужно срочно внести поправки…
– Насчет титек, да? Иден говорила, что Джулии не нравятся частые упоминания титек. Я бы на твоем месте не переживал. Этого добра чересчур много не бывает. Просто у Джулии выдалась тяжелая неделя.
Опустите еще тридцать центов…
– Так что ты… – донесся голос Дуга.
…за следующие две минуты…
– Скорее всего, она…
…в противном случае разговор прервется…
– Дуг! – закричал Чип. – Дуг! Я не слышу!
Извините.
– Да-да. Я сказал: почему бы тебе не…
Скорее всего, Иден была в своей конторе, в Трайбеке. Чип зашел в бар, гадая, успела ли новая барменша, крашеная блондинка – вид у нее такой, словно она выступает на школьных праздниках с самодеятельным оркестром, – настолько расположиться к нему накануне вечером, чтобы ссудить двадцатку под залог водительских прав. Вместе с двумя одинокими выпивохами барменша смотрела какой-то провинциальный футбольный матч, где играли «Ниттани лайонз»,[25] коричневые фигурки зигзагами перемещались по мутно-белому экрану. Рядом со своим локтем, всего лишь в шести дюймах, Чип заметил стопочку однодолларовых банкнотов. Лежат себе, красавцы. Не безопаснее ли будет трансакция втихую (прикарманить денежки, никогда больше носа сюда не казать, впоследствии
