коробчонке-квартире для новичков в Монтгомеривиле или Коншохоккене,[42] в затхлом, непроветренном помещении, где вообще можно в два счета подцепить генитальные бородавки или хламидиоз, а дышать будет нечем, ее плоть обхватит его со всех сторон, удушая, неуклюжие попытки не сдаваться заведомо обречены…
Гари выскочил из лифта на шестнадцатом этаже, хватая ртом огромные глотки свежего, кондиционированного воздуха.
– Звонила ваша жена, – сообщила ему секретарша Мэгги. – Просила сразу же перезвонить.
Из ящика на столе Мэг Гари вытащил адресованную ему почту.
– Не сказала, в чем дело?
– Нет. Но, похоже, она расстроена. Перезвонила еще несколько раз, хотя я предупредила, что вас пока не будет.
Гари заперся в кабинете и быстро проглядел сообщения. Кэролайн звонила в 1.35, 1.40, 1.50, 1.55 и 2.10. На часах было 2.25. Он торжествующе стукнул кулаком по столу: наконец-то, наконец появились симптомы отчаяния.
Набрав домашний номер, он спросил:
– Что случилось?
– Гари, – дрожащим голосом отозвалась Кэролайн, – Гари, у тебя что-то с мобильным. Я звонила тебе на мобильный, а он не отвечает. Что случилось?
– Я его выключил.
– Ты давно его выключил? Я уже целый час тебя ищу, надо ехать за мальчиками, а я не могу выйти из дому! Не знаю, что делать!
– Кэро, объясни, что случилось.
– Тут кто-то торчит на улице.
– Кто торчит?
– Не знаю. Какие-то люди в машине. Уже час там сидят.
Кончик члена нагревался и таял, словно зажженная свеча.
– Что ж, – пробормотал он, – ты сходила посмотреть, кто это?
– Боюсь, – ныла Кэролайн. – А копы сказали, это не частная улица.
– Верно. Улица городская.
– Гари, кто-то опять украл знак «Неверест»![43] – Кэролайн уже хлюпала. – Я приехала домой в полдень, а его нет. А когда выглянула в окно, там стояла эта машина, и на переднем сиденье кто-то сидит, прямо сейчас!
– Что за машина?
– Большой «универсал». Старый. Никогда раньше не видела.
– Он уже был там, когда ты приехала?
– Не знаю! А теперь мне пора ехать за Джоной, а я боюсь выйти, потому что знак пропал и эта машина стоит…
– Но ведь сигнализация работает, верно?
– А вдруг я вернусь домой, и они в доме, я застану их врасплох, и они…
– Кэролайн, милая, успокойся. Ты же услышишь сирену…
– Стекло разбито, сирена орет, грабитель приперт к стене, у него оружие…
– Постой, постой, постой! Кэролайн! Вот что надо сделать. Кэролайн! – От страха, звучавшего в ее голосе, от мысли, что жена снова нуждается в нем, Гари настолько возбудился, что вынужден был ущипнуть себя сквозь штаны, вернуть к реальности. – Перезвони мне по своему сотовому, – предложил он. – Говори со мной, выходи на улицу, садись в «стомпер» и поезжай по дорожке. Tы можешь окликнуть их через окно. Я все время буду с тобой. Согласна?
– Хорошо, хорошо! Сейчас перезвоню.
Дожидаясь ее звонка, Гари представлял себе, каким теплым, солоноватым и мягким, точно чуть подопревшая груша, бывает лицо Кэролайн после плача, как она сглатывает слезы, как раскрывается ее рот навстречу его губам. Подумать только: ничего не чувствовать на протяжении трех недель, ни шевеления в дохлом мышонке, годном лишь для мочеиспускания, поверить, что никогда больше жена не позовет и сам он никогда ее не захочет, и в одно мгновение потерять голову от желания! «Это и есть брак», – подумал Гари. Зазвонил телефон.
– Я в машине, – доложила Кэролайн, голос в мобильнике звучал, словно из кабины самолета. – Даю задний ход.
– Можешь посмотреть заодно номер их машины. Запиши его, когда будешь проезжать мимо. И пусть они видят, что ты записываешь.
– Ладно.
Мощное, животное дыхание джипа, однообразно-нарастающий «ом» автоматической трансмиссии, пройдя по телефонным проводам, превращались в гудение игрушечной машинки.
– Черт, Гари! – взвыла жена. – Она уехала! Нигде не видно! Они заметили, что я выезжаю, и удрали!
– Вот и хорошо, ты же этого и хотела.
– Нет, они объедут квартал и вернутся, пока меня не будет!
Гари с трудом успокоил жену, объяснил, какие меры предосторожности надо принять, когда она подъедет к дому вместе с мальчиками. Он обещал не выключать сотовый и пораньше вернуться домой. От сопоставлений ее психического состояния со своим он воздержался.
Депрессия? Нет у него никакой депрессии. Основные показатели буйной американской экономики светились на экране его монитора, разделенном на множество окошек. «Орфик-Мидленд» поднялась за день на один и три восьмых; доллар смеялся в лицо евро и вытирал ноги об йену. Заглянула Виржиния Лин, предложила купить пакет «Эксона» по сто четыре. За окном по ту сторону реки расстилался плоский пейзаж Камдена (штат Нью-Джерси), изрытый паводками до такой степени, что с такой высоты и с такого расстояния почва больше походила на ободранный линолеум в убогой кухоньке. На юге ярко сияло солнце, единственная отрада – было бы невыносимо, если б на Восточном побережье испортилась погода именно сейчас, когда там находились родители, но то же солнце освещало и палубу их корабля где-то к северу от Мэна. В углу экрана появилась говорящая голова «Кудряшки» Эберле. Гари увеличил картинку и прибавил громкость как раз в тот миг, когда Эберле произнес: «Тренажер для мозга – подходящий образ, Синди». Перегруженные, работающие круглые сутки телеведущие, для которых финансовый риск был лишь приятным спутником высокого потенциала и процветания, умудренно закивали головами. «Тренажер для мозга, о-о'кей, – протянула ведущая. – Далее в программе: игрушка, вызвавшая безумный ажиотаж в Бельгии (!), ее создатель говорит,
С работы он ушел в 4.30. В своем шведском седане проехал по Келли-драйв и Линкольн-драйв, проскочил затянутую дымкой долину Шуилкил[45] с ее скоростной автострадой между яркими, одинаковыми зданиями, потом вдоль Виссахикон-крик, в тени окрашенных в цвета ранней осени деревьев, – вот наконец и заколдованный лес Честнат-хилла.
Вопреки лихорадочным фантазиям Кэролайн, с домом вроде бы все в порядке. Гари зарулил на подъездную дорожку; как и говорила Кэролайн, с клумбы исчез очередной знак «Невереста». С начала года Гари воткнул в землю пять знаков «Охраняется фирмой Неверест» и стольких же лишился. Противно, право же, пополнять рынок необеспеченными табличками, подрывая ценность «Невереста» как знака, отпугивающего грабителей. Нет нужды объяснять, что здесь, в центре Честнат-хилла, наличие в каждом дворе металлического листа с надписью «Неверест», «Вестерн-Сивил-Дефенс» или «ПроФилаТекс» подкреплялось полновесным кредитом прожекторов, сканеров, запасных генераторов, зарытых в землю проводов сигнализации и автоматических дверей; но где-нибудь на северо-западе Филадельфии, на Маунт-Эйри, в Джермантауне и Найстауне,[46] где обитают и
