– Ясно. Ты, Алексей, пойдешь с нами – организуем срочно экспедицию, – сказал Самвел. Затем, чуть вздернув вверх голову, он произнес куда-то в пустоту: – Аристарх, готовь срочно вертолет. Тебя мы тоже берем с собой, и приготовь криминалистические инструменты.
– Вертолет? – переспросил Алексей.
– А ты что, так и не понял, что из лаборатории выйти можно только по воздуху? И никакие, даже сверхдлинные подкопы не помогут отсюда выбраться без моей санкции.
Перед отлетом вся экспедиционная команда надела специальные защитные костюмы вроде скафандров. Поначалу Алексей чувствовал себя не очень уютно в таком одеянии, но вскоре привык. В команде было пять человек: два ученых, Алексей и два здоровых детины – как сказал Самвел, «помощников».
Все погрузились в летающую машину. Закрутились с бешеной скоростью лопасти, создавая вокруг вертолета вихревые потоки, и машина вскоре плавно оторвалась от земли.
Алексей никогда не летал на вертолете, по крайней мере в сознании, да и вообще ни на чем не летал. Поэтому ощущения были такими, что дух захватывало: внизу на тысячи километров простирались леса и пустоши, каких в Сибири множество. Практически сразу, как набрали высоту, все члены команды заметили кратер – конической формы яма с черными полосами борозд, уходившими к центру. Да, кратер трудно было не заметить. Вокруг него валялись обугленные деревья, а чуть в стороне полыхал лес. Даже отсюда, с высоты, было видно, что воронка внушительных размеров.
Самвел Гигамович связался с кем-то по рации и вызвал команду для тушения пожара. Ученый никому не объяснил, с кем только что разговаривал, но было такое впечатление, что все, кроме Алексея, и так знают, что происходит. Однако новичку не составляло труда догадаться, что Самвел говорил с представителем Организации.
Приземлился вертолет в метрах тридцати от воронки.
Работа над исследованием места падения метеорита заняла всего около двух часов. За это время все было сфотографировано, в некоторых местах сделаны объемные гипсовые слепки, сняты мерки с кратера и, естественно, взяты пробы останков самого метеорита, которых осталось очень мало. Обломки находились на самом дне воронки, и большая их часть была засыпана землей, поэтому пришлось немного повозиться, чтобы взять нужные пробы. После завершения работ вся команда вновь погрузилась в вертолет.
Алексей увидел далеко в небе черные точки, которые летели в их сторону.
– Это пожарники? – не выдержал и спросил он.
– М-да,…э…пожарники, – ответил ему Самвел.
– Можно еще вопрос? – не удержался Алексей.
Самвел бросил на любознательного парня сердитый взгляд, но затем, вздохнув, сказал:
– Ну, давай.
– А если настоящие пожарники будут искать метеорит и наткнутся на Научный центр? Я ведь думал, что он на секретном положении…
– Он и есть на секретном. А искать обязательно будут, только вот ничего не найдут. Здесь, – он ткнул указательным пальцем в кратер, – будет цветущая поляна. Ни пожара, ни обожженных деревьев, ни, тем более, кратера. Ясно?
Все встало на свои места. Алексей посетовал про себя, что сам не догадался о функции «пожарников» и задал такой глупый вопрос.
Уже вечером получили результат экспертизы проб метеорита. Как выяснилось, это был вовсе не метеорит, а вполне земной летательный аппарат. Правда, судя по тому, как сообщили это Алексею, кроме искусственного происхождения было известно что-то еще…
По прошествии некоторого времени Алексей уже зажил по строгому графику, который включал в себя обучение наукам, физической подготовке, но особую роль «ученик» отводил овладению компьютерной грамотностью. По каждому из предметов, а это были физика, математика, химия, биология, литература, к Алексею приставили преподавателя. Физическая подготовка представляла собой выполнение атлетических упражнений и занятий по рукопашному бою в специально оборудованном зале, который был тут же, в здании Центра. В общем, режим жизни наладился.
Так шли дни, месяцы. За все это время Алексей развился умственно и физически. В пищу всего без исключения персонала лаборатории добавлялись специальные препараты для продления жизни, которых было пока два вида, оба действовали на человеческую ДНК: один – на свойство предрасположения организма к старению, другой – на особенность организма впадать в летаргический сон на короткие промежутки времени. Последний метод был совсем новым, хотя и известным с конца XX века. Его открыли совершенно случайно при изучении кольчатых червей. Эти существа обладают свойством впадения в спячку особого рода, во время которой замедляется процесс обмена веществ в организме в два раза. Фрагмент цепочки ДНК кольчатых червей, отвечающий за описанное свойство, оказался идентичным человеческому – собственно, это и было открытием. Первый препарат давался Алексею в виде пищевой добавки, второй – на ночь. Таким образом, ночь проходила в летаргическом сне.
За прошедший год Алексей стал старше физически только на два месяца. Но его интеллектуальное развитие превзошло все ожидания ученых лаборатории. Несмотря на это, способного ученика не подпускали к экспериментам, ссылаясь то на его недостаточные знания, то на строгий распорядок работ.
За это время Алексей выучил многие языки, особенно любимыми из которых стали японский, французский, немецкий и английский. Полученные лингвистические знания он использовал в Интернете для общения с иностранными участниками телеконференций или просто переписываясь по ICQ.
По ICQ он случайно познакомился с девушкой, американкой. Она была очень умной и красивой. Звали ее Элли Мелоун. В моменты разговоров с ней Алексей испытывал непонятное чувство привязанности и желания никогда с ней не расставаться. Он пытался разобраться в своих мыслях, но самое близкое описание, что он находил, было – любовь. Причем, это не какое-то чувство, основанное на плотской похоти, с женщинами в лаборатории проблем не было, как и обещал Самвел еще год назад. Это было чувство, исходящее из груди и делавшее жизнь более невесомой и эйфорийной. Он не знал, как Элли относилась к нему, но скорее всего ничего подобного она не испытывала. Их разговоры касались, в основном, какой-нибудь научной или развлекательной информации, на личные темы они почти не общались – это строго воспрещалось и контролировалось Организацией. Она же этого не делала, потому как была, по мнению Алексея, стеснительной от природы.
Весной Самвел Гигамович вызвал Алексея к себе в лабораторию. Вызвал для того, чтобы спросить его, Алексея, мнение.
Самвел показал ему лазерную установку, которая, кстати говоря, стала меньше в два раза из-за использования новой технологии в источнике энергии. Он объяснил, что источником питания изобретения служит ядерный реактор, покрытый специальной противорадиационной оболочкой, а стабилизаторами цепной ядерной реакции служат мощные графитовые стержни. Но с лазером возникла проблема. Рассеивание луча было слишком велико в земной атмосфере. Наработки, сделанные за последний год, не столь эффективны, как бы этого хотелось. Последнее, что придумал Самвел – использование радиоуправляемых спутников для распыления гелия под давлением. Это привело к тому, что пришлось делать большие затраты на систему наведения лазера, которая к данному моменту была полностью электронной. Распыляемый гелий очень быстро терял в свободном состоянии линзообразующие свойства, поэтому стрелять из лазера можно было только очень короткими залпами, что не устраивало ученого. А сроки разработки этого проекта поджимали.
Самвел подробно изложил Алексею суть проблемы, попросил его «напрячь свои двенадцатипроцентные мозги»[2] и подкинуть какую-нибудь идею. Не хватало именно идеи, именно свежего и гениального взгляда на проблему. Ученый хотел дать Алексею срок подумать, но, к своему удивлению, получил совет сразу же:
– Я думаю, надо прибегнуть к вихревому спиральному методу для распыления гелия и использовать для этого не летательные аппараты, это не надежно, а непосредственно ствол лазера.
Самвела потрясла простота и продуманность этого предложения. Он быстро начертил на бумаге примерный принцип действия: ствол лазера, обернутый специальной компрессорной трубкой, тонкими линиями карандаша изобразил спиралевидный поток жидкого газа в этой трубе и продлил его на некоторое расстояние по вектору трубы.
– Вот так подавать поток гелия, – проговорил Самвел скорее сам себе, чем Алексею, – через несколько
