мешка с зерном. В его глазах застыло такое выражение, что я не смог выдержать эту краткую церковную службу. Ушел и заплакал.
Все знали, что я странный человек, и не стали приставать ко мне с расспросами.
Я не врач. Я инженер. Не знаю, от чего умирало большинство детей. Черт, здесь никто не болел раком! Человек мог умереть оттого, что у него болел живот. Одно я знал наверняка — лучшее питание, лучшие жилищные и санитарные условия, лучшая одежда и — черт возьми! — немного отопления могли сотворить для них чудеса.
Лесопилка для изготовления досок для деревянных полов и кроватей, чтобы люди не спали на полу. Холодный погреб, где хранить пищу. Ткацкие станки, чтобы производить тканей больше и лучшего качества. Что-то вроде прачечной — эти люди всю зиму не могли стирать свою одежду; канализационная система и водопровод.
Все это я мог сделать; все это я сделаю!
А еще подготовиться к отражению монголов.
Сразу после Рождества я начал разрабатывать свой план, или по крайней мере у меня появились первые идеи.
Если мы собирались сделать что-то относительно монголов, то нам понадобится оружие и доспехи в количестве, невероятном для Польши тринадцатого века. Нам потребуются сотни тонн железа, стали и — если возможно — пороха.
Все это подразумевает тяжелую промышленность, которая, в свою очередь, требует широкого применения механизмов. Доменную печь нельзя остановить на выходные или праздники. Не может она быть остановлена и на время сева или сбора урожая. Ее рабочие должны были быть квалифицированными специалистами.
Сталелитейный завод в Окойтце, или где угодно в Польше с ее аграрной системой — это невозможно, тем более в городах, где дюжины могущественных традиционно мыслящих гильдий охраняют свои особые привилегии и готовы противостоять всему новому. Очевидно, чтобы свободно осуществлять нововведения, мне потребуются собственные земли и собственные люди. Вообще-то однажды Ламберт говорил, что это возможно.
Мне нужно будет кормить своих рабочих, а при местных аграрных технологиях практически не производилось излишков. Привезенные мной семена хоть немного помогут. Химические удобрения, инсектициды и лучшая техника были делом будущего, но племенной отбор скота нужно начать немедленно.
Я уже пообещал наладить легкую промышленность — производство материи, и так далее — это усилит мой статус и обеспечит людям неплохую одежду.
Ветряные мельницы. Мы определенно можем использовать ветряные мельницы, но я еще ни одной здесь не видел.
Я разговаривал с Ламбертом о моих планах для Окойтца, и хотя я сомневаюсь, что он понял хотя бы треть моих рассуждений, он дал мне свое благословение.
— Да, конечно, пан Конрад. Эти нововведения — именно то, что я от тебя ожидаю. В твоем распоряжении все дерево, какое достанешь, и вся рабочая сила крестьян.
— Спасибо, господин.
— Только не делай никаких глупостей, например, не мешай во время сева или сбора урожая.
— Конечно, нет. Кстати, однажды ты говорил, что я могу получить собственные земли.
— Ну да. Есть небольшое затруднение. Видишь ли, ты же ведь иностранец.
— Нет, господин. Я родился в Польше.
— Но говоришь как-то чудно, значит, не наш. По закону я не могу наделить тебя землями без разрешения моего сеньора. Конечно, это всего лишь формальность. Я уверен, он согласится, когда я в следующий раз его увижу — наверное, через год или два.
— Через год или два? Так долго ждать?
— О, возможно, он будет здесь весной или летом. К чему такая спешка? Ты только что рассказал о проектах для Окойтца, на которые уйдут года.
Я стал рассказывать о монголах, тяжелой промышленности и доменных печах.
— Ну, если так, пан Конрад. В таком случае, приняв на веру твои слова, я пошлю гонца, чтобы он нашел герцога. Должен сказать, что поверить, что огонь настолько силен, что никто не осмелится потушить его — ну, это развивает разум больше, чем чудо перевоплощения.
— Но когда ты отправишь письмо?
— Если нужно, сразу после Пасхи. В любом случае ты не сможешь ничего построить на своих землях, пока не растает снег.
В течение последующих нескольких месяцев все мое время было разделено на четыре неравных части. Одну их них я решил уделить животноводству. Дело в том, что жителям Окойтца были известны основные принципы скотоводства — например, здесь выращивали замечательных боевых коней, — но почему-то принципы эти не распространялись на обычную домашнюю скотину.
Современная курица откладывает более одного яйца в день. Куры в Окойтце несли примерно одно яйцо в неделю. Овцы были маленькими и костлявыми. Сомневаюсь, что на каждой было хоть по килограмму шерсти. Молочные коровы давали, вероятно, всего несколько литров в день, и то только весной и летом. Взрослые свиньи были вчетверо меньше своих современных сородичей.
В основном тому были экономические причины. Крестьянину, у которого всего одна корова, пара свиней и полдюжины кур, незачем заниматься научным животноводством. Еще одна проблема заключалась в том, что крестьяне часто скармливали домашним животным отбросы. Поскольку пищи не хватало, свиньям и курам позволено свободно бегать и самим находить корм. Результат — полное отсутствие племенной работы, а также вечные выяснения отношений из-за того, что чьи-то свиньи погубили чьи-то посевы. А еще, разгуливая, где им вздумается, животные повсюду гадили.
Но у графа имелись свои собственные стада, и если бы мы смогли улучшить их качество, результаты постепенно распространятся и на другие. В основном мой план состоял в разделении каждого вида на небольшое стадо «А» и стадо «Б» побольше. Стадо «А» должно было включать лучших животных, в основном самок. Они получали лучшую пищу и лучшего пастуха, который должен был знать каждую особь. Их держали строго отдельно от стада «Б», за исключением тех случаев, когда малопродуктивные животные «понижались в должности». Стадо «Б» шло на мясо. Было два стада «А» для крупного рогатого скота, одно на мясо и одно для молочных продуктов, но Ламберта пришлось долго убеждать в том, что полезно разводить отдельно два стада с разными качествами.
То же самое было сделано и с курами: одна стайка на яйца и одна для быстрого роста. Я сосредоточил свое внимание на курах, потому что их жизненный цикл короче и селективное разведение могло дать результаты быстрее.
Разведение кур на яйца требовало подсчета. Нужно было знать, сколько яиц несет каждая курица. Для этого нужна «птицефабрика», где каждая курица содержится в небольшой ячейке. Это требует дополнительных трудовых затрат, потому что курам нужно приносить пищу и воду. Я сделал в каждой клетке маленькую полку. Когда доставали яйцо, на полку клался камешек. Большое яйцо — камень побольше; маленькой яйцо — камешек поменьше.
Раз в месяц производилась оценка кур. Лучшие куры получали петуха, а худших отправляли в стаю «Б». Средних оставляли выполнять прежнюю работу. Этим проектом заинтересовалась пара пожилых женщин, и в первый год производство яиц увеличилось вдвое.
В большинстве своем животноводством занимались женщины. Кажется, они лучше в этом разбирались.
Прошло полдюжины праздников. Меня это раздражало, потому что в эти дни никто не работал. Праздники достигли своего разгара во время недельного карнавала, этого польского аналога «Марди Гра». Слово «карнавал» в переводе с латыни означает «до свидания, мясо! ». Пост — это не столько религиозное воздержание от употребления в пищу мяса, сколько формальное признание того факта, что в деревне больше не осталось мясных продуктов, а имеющийся скот нужно сохранить для весеннего и летнего размножения.
Вторым делом, отнимавшим у меня уйму времени, была лесозаготовка. Нет, конечно, люди в Окойтце
