Граф Бежо и четыре сопровождающих его рыцаря выехали из южных ворот Парижа, когда уже стемнело. Всю ночь и весь следующий день они скакали, останавливаясь ненадолго, только чтобы дать отдых лошадям. Храмовники старались не привлекать лишнего внимания и поэтому по дороге огибали все деревни и города. Однако к исходу вторых суток у одной из лошадей отвалилась подкова, и они вынуждены были заночевать в ближайшей деревне. Кузнец, увидев красные кресты на белых плащах рыцарей, быстро и без лишних разговоров подковал лошадей, но отказался брать с них плату за работу, очевидно желая побыстрее их выпроводить. Граф удивился такой щедрости, однако раздумывать над мелочами было некогда, и отряд снова пустился в путь. Лишь подъехав к Марселю, когда они приблизились к местному командорству ордена, загадка невиданной щедрости и торопливости кузнеца прояснилась: над донжоном местной крепости вместо бело-черного штандарта тамплиеров реял королевский стяг. Граф Бежо понял, что случилось что-то чрезвычайное и непоправимое.
Было решено остановиться у верных людей в соседней деревне, снять плащи и другие опознавательные знаки храмовников и отправить двух рыцарей в Марсель, чтобы выяснить, есть ли возможность попасть на корабль. Они вернулись через несколько часов с ужасными вестями: по приказу короля Великий магистр Жак де Моле и все руководство ордена арестованы, по всей Франции захвачены командорства, корабли ордена под арестом, а на отправление любых судов введен запрет. Покинуть город можно лишь с личного разрешения городского прево.
Оставаться в деревне было опасно даже с учетом благожелательного отношения местного сержанта. И тогда граф Бежо принял решение направиться в одно из своих родовых имений, затерянных в горах на юге Португалии. Трудным и опасным было это путешествие, однако рыцари достигли цели. Там, вдали от пап и королей, они нашли кров и приют. Именно там спустя несколько лет они узнали о трагической гибели на костре Жака де Моле и других руководителей ордена: Гуго де Пейро, Жоффруа де Гонвиля и Жоффруа де Шарне. В тот же день рыцари дали клятву хранить ларец, доверенный им Великим магистром, до тех пор, пока они не смогут вернуть его следующему главе возрожденного ордена. Они назвали себя братством
Жак де Моле все рассчитал верно: невзирая на молодость, граф Бежо обладал не только авторитетом среди посвященных членов ордена, но и незаурядными организаторскими способностями. Он собрал под крылом братства несколько десятков тамплиеров из числа спасшихся от преследований католической церкви рыцарей, превратившихся теперь в обычных землевладельцев. Было решено, что из них по традиции будет отобрано девять посвященных членов Внутреннего Храма, в родовых имениях которых, раскинувшихся от Италии до Португалии, ларец будет храниться поочередно. В случае смерти одного из них в братство надлежало принять нового хранителя из числа тамплиеров или верных ордену членов их семей.
Прошли века, на протяжении которых братство
Так было до тех пор, пока волею случая в руки Бестужева, отлично знавшего не только свою родословную, но и старинную легенду о найденной в недрах горы Мориа таинственной реликвии и медальоне с символом Адама Кадмона, не попал сам медальон. Так уж случилось, что среди предков Артура Александровича был приор самого восточного командорства ордена, расположенного в тогдашней Венгрии, а ныне — на Волыни, который в период гонений на тамплиеров нашел спасение и пристанище не на Западе, а на Востоке Европы.
Бестужев хорошо помнил тот день, когда у него дома поздним вечером раздался телефонный звонок и мужской голос по-латыни произнес заветное слово, по которому хранители должны были узнать друг друга: «Единство». Так Артур Александрович впервые удостоился чести принять на себя хранение реликвии. По чистому совпадению именно в тот момент он был занят разбором переданных в университет архивов и узнал о деле Дубянского и о существовании медальона. Ликованию Бестужева не было предела! И в его голове созрел план, как завладеть жезлом. Возможно, впервые за семь веков появился реальный шанс заполучить в одни руки все необходимые ключи и открыть ларец! Ведь это только сам ларец в банковском хранилище защищен сенсором, но не его содержимое, до которого без ключа не добраться… Разумеется, Бестужев понимал, что тем самым он нарушил бы правила братства и данную клятву, но что это значило по сравнению с перспективой заполучить в свои руки нечто, что столько лет держало в страхе саму католическую церковь! И он решил рискнуть.
План Бестужева предполагал, что расследование дела об утопленнике Федоре Дубянском рано или поздно приведет к жезлу. Затем, когда жезл будет в его руках, должна была состояться поездка на Кипр, поскольку именно остров Афродиты и его банк были выбраны Артуром в качестве места хранения ларца. Однако обстоятельства и упрямство Анны Николаевны не позволили ему сделать это. Теперь, лежа в больнице, Артур Александрович пришел к выводу, что его настигла кара свыше и он утратил жезл именно потому, что поддался искушению нарушить данное им слово.
— Господин Бестужев? — Голос в телефоне был с легким западным акцентом. Артур Александрович не мог перепутать — этот же голос несколько недель тому назад сказал ему по телефону заветное слово.
— Да, это я.
— Мы узнали, что с вами случилась э-э-э… неприятность. Нельзя допустить, чтобы из-за какой-то случайности главная задача была поставлена под угрозу. Подтвердите, пожалуйста, что с вами все в порядке.
— Да, я действительно был в больнице, но теперь все хорошо, я уже дома… А как вы, собственно, узнали? — Бестужев был крайне удивлен осведомленностью собеседника.
— Прошу прощения, но в данном случае задавать вопросы — моя привилегия. Я хотел бы убедиться, что происшедшее с вами не связано с братством и нашим делом. Прошу вас подтвердить это клятвой. — Голос в трубке был холоден, как айсберг. — И очень советую вам говорить правду.
Бестужев чувствовал себя крайне неуютно. Одну клятву он уже попробовал нарушить, это плохо кончилось, и врать еще раз ему совсем не хотелось.
— Видите ли, у меня в руках был жезл. Так получилось… Я хотел… — попытался он объяснить, но не находил слов.
— Что? Жезл? Жезл Гуго де Пейна? Вы хотите сказать, что у вас в руках был ключ от ларца? А вы знаете, что гласит заповедь братства? Пришедший с жезлом признается Великим магистром и получает право распоряжаться реликвией по своему усмотрению! Он станет главой нового ордена. Это то, что вы собирались сделать?
— Да, то есть нет… Я знаю о заповеди, но не хотел ничего подобного… В любом случае жезл теперь утерян, — наконец он решился сказать правду.
— Вот как? — Голос в трубке совершенно не изменился. Казалось, что он принадлежит роботу или человеку, которого ничто не может вывести из себя. — Вы хотите сказать, что нам следует ожидать пришествия нового Великого магистра? Мне остается надеяться, что тот, кто теперь владеет ключом, не знает место хранения ларца. Хотя бы в этой любезности вы ему отказали?
