дождем, но и потому, что она заразилась ужасной болезнью от нее. Джонет пренебрегла собой, чтобы заботиться о ней.
Элис все еще всхлипывала, когда вошел Йен с охапкой ее вещей.
– Он послал Тома за знахаркой, – сообщил Йен и, не дождавшись ответа, спросил: – Мне уйти, госпожа?
Она постаралась взять себя в руки.
– Нет, мое полотенце все промокло, так же как и платье. Я должна переодеться и высушить волосы. Он будет обвинять тебя, если я снова заболею.
– Нет, госпожа, не будет, – ответил Йен. – Он сказал, что я не знал, что делаю. Он справедливый человек, наш господин.
Элис посмотрела на него:
– Он тебе нравится? – Йен согласно кивнул, а она добавила: – Ну, мне он тоже нравится, когда он не так упрям, как… – Она помолчала, потому что поговорка «упрям как шотландец» звучала бы сейчас неуместно. – Как все валлийцы, – закончила она с извиняющимся взглядом.
Йен улыбнулся:
– Нет на земле ни одного валлийца упрямее моего старого папаши, госпожа. Хозяин нашел ваши гребень и щетку, – добавил он, протягивая ей вещи. – И приказал мне не задерживаться.
Забирая щетку из свиной щетины и черепаховый гребень, она заставила себя задать вопрос Йену:
– Как там мистрис Хокинс?
– Они не могут разбудить ее, – осторожно ответил Йен.
Уронив расчески, Элис вытерла слезы, вскочила на ноги и бросилась к выходу.
Йен преградил ей путь.
– Вы не можете пойти к ней, госпожа. Мне приказано не пускать вас.
Она в отчаянии смотрела на него снизу вверх, уже не пытаясь сдержать льющиеся слезы.
– Я должна!
– Нет, вы не должны. Гуртфан Гауэр ухаживает за ней.
Она заморгала в замешательстве.
– Кто?
Йен смущенно покраснел.
– Так зовут того здоровенного валлийца. Я слышал, как мистрис Хокинс называла его просто Хью, но я не осмеливаюсь. Она недолюбливала его, но он сказал, что присмотрит за ней, по крайней мере пока не придет знахарка, а может, и пока мы не уедем на рассвете.
– На рассвете? – Элис ужаснулась. – Мы не можем оставить ее!
– Хозяин сказал…
– Приведи его!
– Но…
– Не спорь, Йен. Приведи его. Немедленно. – Она сдернула с головы мокрое полотенце, и влажная масса волос упала на спину, доставая до бедер. Гордо подняв голову и отбросив назад мокрые пряди, она проговорила: – Ты скажешь ему, что я ни шага не сделаю из палатки, пока не поговорю с ним. Если я умру от лихорадки, потому что не высушила волосы на солнце, вся вина ляжет на него.
Йен сразу же вышел, а Элис стала нетерпеливо ходить взад-вперед. Слезы она все выплакала. Слезами тут не поможешь. Ей нужно убедить сэра Николаса остаться.
Он пришел хмурый, явно в плохом настроении и сразу же резко отчитал ее:
– Что вам надо? Почему вы еще не вышли сушить волосы? Скоро солнце опустится, и вы не успеете.
Набрав в легкие побольше воздуха, она твердо заявила:
– Сэр Николас, Йен сказал мне о вашем решении уехать завтра. Я еще не совсем оправилась и в любом случае не могу оставить Джонет в таком состоянии.
Он стиснул зубы.
– Мы должны ехать. Король уже в Лондоне и ждет, что мои люди присоединятся к нему. Мы и так уже сильно задержались, а состояние вашего здоровья не позволит нам двигаться так быстро, как я бы хотел.
– Но мы не можем оставить ее! Кто будет за ней ухаживать?
– О ней позаботится знахарка. Мы не можем взять ее с собой, миледи. Она будет распространять заразу везде, где мы проедем.
– Я не поеду без нее, сэр Николас.
– Я уже объяснил, что у вас нет выбора. Король…
– Меня ни на грош не заботит ваш узурпатор Тюдор. Я люблю Джонет!
– Я могу принять во внимание ваши чувства, – возразил он строго, – но предупреждаю вас: выбирайте
