Полищук засмеялся:
- Да нет же, нет, Джон! Просто мне, честное слово, нечего возразить. Ты абсолютно прав: с точки зрения нормального исследователя я, так сказать, вел себя бестолково, что ли...
- Видишь, ты и сам признаешь это! - удовлетворенно отметил Гарисон.
- Хорошо, я ненормальный исследователь. Однако же главное - яйцо у нас. Оно лежит в шлюзовой камере, и ему ничто не угрожает.
- Если... если, во-первых, оно не испортится: там значительно теплее, чем на поверхности. И, во- вторых... ну, помнишь же, с Земли говорили: приготовиться к возможным неожиданностям. Понимаешь? - обеспокоенно закончил Гарисон.
- Все, все понимаю, Джон! - отмахнулся Полищук. - Вот уже шесть земных суток яйцо лежит в шлюзовой камере - и ничего... А неожиданности на то они и неожиданности, чтобы над ними не очень размышляли... Смотри, Земля! - оборвал он свою речь, выглядывая в иллюминатор.
На черном глубоком, будто обтянутом бархатом, небосклоне плыла озаренная зеленоватым светом Земля. Она словно пригасила своим сиянием расцвеченное звездами небо над Луной и радостно напоминала о лесах, лугах, морях и реках, - обо всем том, что человек по-настоящему с острой тоской ощущает только в бескрайних пространствах космоса, в межпланетной ракете или здесь... здесь, где неустанно вспыхивают и гаснут огневые метеоритные фонтаны лунного песка... Они стали уже привычными, эти красные и белые огоньки. И все ж таки к ним нельзя было привыкнуть: так внезапно они возникали по всей, сколько видел глаз, поверхности Луны, испещренной кольцами малых кратеров, которые оставались после фонтанов. И вот - Земля на лунном небосклоне!
- Восточное полушарие... - мечтательно прошептал Полищук.
Там, под этим слоем облаков, похожих на куски белой ваты, распростерлась его великая страна. Там улицами маленького городка он бродил еще школьником, сидел в саду, глядя на голубой диск Луны, которая катилась среди туч, и фантазировал. Он - космонавт, он побывает на далеких планетах, на Марсе, на Венере, где, наверное, привольно бродят доисторические животные, огромные игуанодоны, летают ящеры- птеродактили... Но сначала он отправится на серебряный шар Луны. Он будет тем смельчаком, который отважно пройдет ее морями и кратерами... Милые детские мечты! Но они сбылись: он здесь, на Луне, вместе со своим спутником, американцем Гарисоном, - и как же одиноко чувствует себя, смотря на далекую Землю, в тесной базе станции, где только крепкий купол отделяет его от неистовства космической стихии!.. Наверное, что-то подобное ощущает и Джон, - на его лице застыло задумчивое выражение человека...
Но что это за странное ритмическое постукивание в дверях шлюзовой камеры? Полищук насторожился.
- Джон! Ты слышишь? - отрывисто спросил он.
- Да... Что это? - побледневший Гарисон повернул голову к шлюзовой камере.
Постукивание не прекращалось. Будто кто-то старался открыть двери камеры и стучал в них снаружи.
- Шлемы, Джон! - Полищук быстро закрыл свой космический шлем.
То же самое сделал и Гарисон.
Двери в шлюзовую камеру медленно отворялись.
Оба исследователи напряженно вглядывались в темное пространство между ними.
В этом пространстве появились злые глаза, которые сверкнули красными огоньками, а под ними - огромный клюв, в котором торчали ослепительно-белые зубы.
Еще миг - и перед остолбеневшими Полищуком и Гарисоном появилась длинная змеиная шея, которая поддерживала хищную голову существа. Захлопали перепончатые крылья, словно стараясь шире отворить дверь.
- Это... это исчадие ада! - пробормотал побелевшими губами Гарисон, отступая назад, к столу.
- Нет. Это - птеродактиль! - ответил ему Полищук.
- Не знаю... не знаю, - все еще сдавлено бормотал Гарисон; он оказался уже позади стола, ища за ним хоть какое-то убежище. - Это какая-то страшная химера... будто у средневековых художников, я видел такое только на рисунках! Будь оно проклято! Я летел сюда не для этого... Смотри, смотри, Борис!
Урод, в конце концов, вылез из дверей камеры и оказался в комнате базы. Он взмахнул еще раз перепончатыми крыльями и пристроил их к бокам, став похожим на старую женщину, которая закуталась в серую запыленную шаль. Существо застывшее на полу, и в самом деле выглядело, как отвратительная химера из парижского собора Нотр-Дам или с картин Гойи. Оно сидело неподвижно, будто не зная еще, как себя вести. Только беспокойно блуждали налитые кровью глаза и изредка угрожающе щелкал клюв, показывая два ряда острых зубов. А будто поднятые плечи прятались в складках все той же стариковской шали цвета паутины.
Полищук забыл о своем страхе, который вначале охватил его. Он стоял возле стола и, не отводя глаз, смотрел на урода. Он был не такой уже и большой; впечатление гигантского размера вызывали, скорее всего, огромные перепончатые, будто у летающей мыши, крылья. Туловище с головой на длинной шее было не больше полуметра или около того...
'Да, конечно, это птеродактиль, летающая рептилия... кажется, из верхнеюрских отложений Земли', - прыгали в мозгу Полищука беспорядочные мысли. Птеродактиль - на Луне?.. Допотопная рептилия - на лунной базе?.. Нет, это не взрослый птеродактиль, а, наверное, птенец, взрослые были, надо думать, значительно больше... Но какой лютый, хищный взгляд у этой малютки!
- А, черти его забери, у нас нет никакого оружия! - зло воскликнул Гарисон. - Был бы хоть пистолет! А если эта штука бросится на нас, что тогда?
- Птеродактили, насколько я помню, питались насекомыми, - заметил Полищук, не оборачиваясь.
- С такой злой мордой, с такими зубами? Да он может отхватить мне целую руку... Ха, насекомыми! Отвратительная мерзопакость, откуда она взялась на наше несчастье!
- Очевидно, из яйца, Джон.
- И надо же было тебе принести его! Видишь, в холоде шлюзовой камеры, и все таки вылупился. Невероятный мир! - снова со злостью бросил Гарисон.
- Наверное, после продолжительного замораживания яйцу даже и там было тепло. И у него очень сократился инкубационный период.
- У тебя, Борис, на все есть объяснения. А что нам теперь с этим твоим птеродактилем делать?
Полищук развел руками:
- Во всяком случае, мое предположение о том, как здесь, на Луне, оказались яйца, оправдалось, - сказал он после паузы. - И кроме того, теперь можно смело утверждать, что Луну, или, верней, огромный кусок Земли, наша планета выбросила именно в верхнеюрском периоде, когда на ней еще водились птеродактили и другие доисторические животные. Согласен, Джон?
- К черту твой верхнеюрский период! Мне это безразлично. Понимаешь, совершенно ни к чему! У меня другая специальность, другие задачи. И раз ты командир, то, пожалуйста, решай, как нам избавиться от этого страшилища, чтобы я смог взяться за свое дело!
Птеродактиль, который сидел до этого неподвижно, вдруг с сухим шелестом поднял крылья и взмахнул ими. Порыв ветра от этого резкого движения ударил в шлемы Полищука и Гарисона и заставил обеих покачнуться. Со стола упал сброшенный ветром стакан, свалилась тетрадь, которая лежала па краю.
- Дьявол! - пробормотал Гарисон, лишь покосившись на упавшие предметы.
Птеродактиль взмахнул крыльями еще раз - и взлетел. Он неуклюже сделал вдоль комнаты широкий круг. Гарисон спрятался за стол, когда урод, поднимая ветер, проплыл над ним. Хищный его клюв на ходу схватил с полки блестящую пробирку с образцами лунного грунту, и она вмиг исчезла в горле урода. Вдоль длинной шеи прошла волна глотательного движения, словно под сухой кожей перекатился большой клубок. А потом птеродактиль приземлился возле шлюзовых дверей. Он сложил крылья и, переваливаясь, недовольно посматривая на людей красными глазами, исчез в шлюзовой камере. Гарисон облегченно вздохнул:
