не слышал и не видел ничего, кроме того, что происходило внизу.
Что же тревожило Артема?
«Ну хорошо, — думал он, — в результате восстания Лида и Иван Семенович будут освобождены. Иначе и быть не может. Ладно! А дальше? Варкан — очень хороший человек. И Ронис тоже. Нам, разумеется, ничего уже не будет угрожать. Ну, а дальше что? Как вернуться на поверхность земли? Признаться, я, да и все мы пресытились всеми этими полусказочными приключениями… Но как найти обратный путь? Этот проклятый обрыв везде одинаков. Он высится со всех сторон крутыми стенами, всюду торчат его каменные скалы, прячась вершинами в серых тучах. С какой стороны придется его штурмовать? Да и что может дать такой штурм? Где найти самое уязвимое место в стене, отделяющей этот странный мир от сталактитовой пещеры, откуда можно выйти на поверхность?
Проклятые камни! — Артем со злостью ударил ногой по скале. Ударил — и охнул от боли. Но эта боль вернула его к действительности. — И правда, зачем сейчас думать об этом? Прежде всего надо добиться освобождения друзей, а там посмотрим. Неужто Иван Семенович ничего не придумает? Поживем — увидим!..»
И он снова начал смотреть на большую площадь, где готовились похороны Сколота. Вероятно, почти все племя собралось у огромной могилы, которую окружили жрецы во главе с Дорбатаем. Но все скифы держались несколько в стороне, не подходя ближе. Только Гартак, как сын умершего вождя, да еще самые знатные старейшины, считавшиеся близкими друзьями Сколота, стояли у самой могилы.
Набальзамированное тело старого вождя уже перенесли вниз и уложили на подстилку из трав, вокруг которой были вбиты крепкие колья. Жрецы, непосредственно занимавшиеся погребением, укладывали на эти колья доски и покрывали их камышом; таким образом, тело Сколота оказывалось как бы в просторной гробнице, где хватало места для всяческой утвари, необходимой покойному для жизни в мире духов. Так считали скифы…
Большие груды свежевырытой земли поднимались около могилы: из нее и из другой земли будет насыпан курган — так рассказывал Артему Дмитрий Борисович еще перед погребением. А невдалеке от могилы стояли повозки безудержно плакавшей вдовы Сколота и его ближайших слуг, которые должны были также вскоре умереть, чтобы покойный вождь не нуждался на том свете ни в чем…
Прекрасный вороной жеребец Сколота, хорошо знакомый Артему, находился тоже около могилы. Он нервно перебирал ногами, пританцовывая на месте, неспокойно водил головою и вытягивал длинную шею. Хотя жрецы крепко держали его поводья, жеребец словно чувствовал приближение конца, фыркал и зло косился на них.
— И его тоже? — с сожалением спросил Артем.
Дмитрий Борисович молча кивнул. Ему тоже было жаль этого породистого красавца, единственного рослого коня в скифских табунах, состоявших из мелкорослых лошадей. Да, вороного жеребца Сколота ожидала смерть. И это было неизбежно: скифы верили, что старый вождь и на том свете будет ездить на своем любимом коне.
Большая толпа скифов, охотников и скотоводов, собралась у могилы. Тут смешались все возрасты: девушки и старые женщины, юноши и дряхлые старики — все толпились около могилы. Артем заметил, как подвезли к могиле повозки с золотыми фиалами и другими ценностями, подвели к ней отборных свиней, коз, овец.
— И все это тоже в могилу? — спросил он недоверчиво: даже после рассказов Дмитрия Борисовича как-то не верилось, что для покойного вождя должно быть убито столько живности, положено в гробницу столько ценных вещей. Дмитрий Борисович удивленно посмотрел на него.
— Конечно, именно так! — ответил он убежденно. — И не только скот и ценности… Вдову Сколота удушат тоже. Я не могу разобраться сейчас, но знаю, что вместе с умершим вождем в его гробницу опускают также виночерпия, повара, конюха, слуг, вестника… Понятно, предварительно умертвив их, — таков обычай!
— И вы так спокойно говорите обо всем этом! — возмутился Артем.
Археолог пожал плечами:
— Вряд ли стоит возмущаться, Артем, древними обычаями. Так было, и я только рассказываю вам о том, что писали когда-то историки. Да и в раскопках мы обнаруживали именно такие жертвы, что же я могу вам сказать?.. Но погодите, погодите, вы видите, как собираются невольники?
Да, рабы, которые до сих пор чем-то занимались у дальних повозок, теперь будто оставили свою работу и постепенно приближались к толпе, собравшейся у могилы Сколота. Но подходили они небольшими группами, одни мужчины, без женщин и детей. Даже издалека было видно, что невольники чем-то возбуждены и ведут себя не так, как обычно. К счастью, внимание скифов было привлечено к могиле и никто не обращал внимания на поведение каких-то там жалких рабов.
Артем продолжал наблюдать. Он знал, что это движение среди рабов — не проявление их интереса к похоронам Сколота, оно подчинено глубоко продуманному плану Рониса. Должно быть, выполняя этот план, группы собирались подальше от скал, откуда должен был ударить отряд Варкана. Все понятно! Артем весело улыбнулся: Ронис равномерно распределил силы, как настоящий полководец! А кроме того, именно с той стороны, где появлялись группы рабов, было ближе и к самой могиле, около которой собрались вещуны и старейшины. Значит, можно будет ударить и с фронта и с тыла, чтобы привести в замешательство противника.
Варкан тоже наблюдал за приготовлениями невольников. Он видел больше, чем Артем, который не обратил внимания на то, что, несмотря на теплый день, все рабы-греки были в плащах. Значит, Ронис и его помощники успели раздать невольникам оружие, и теперь они прятали его под плащами.
Молодой скиф обернулся к Артему. Он молча взял в руки острый камешек и начертил на земле между собой и юношей круг. С одной стороны он нарисовал стрелу, которая будто впивалась острием в круг. Потом быстрым взмахом он начертил еще одну стрелу — с другой стороны. Затем охватил этот круг обеими руками и сжал его. Варкан вопросительно смотрел на Артема: понимает ли он его?
— Правильно, Варкан! — догадался Артем о значении чертежа. — Мы на них нажмем с двух сторон и раздавим! Все ясно!
Лицо Варкана расплылось в довольной улыбке, Да, они с побратимом начали уже хорошо понимать друг друга!
Печальная песня становилась все громче, теперь ее пели не только вещуны, но и все собравшиеся у у могилы. Дорбатай поднял руки вверх: это был его излюбленный жест, которым он всегда пользовался, желая привлечь к себе внимание. Затем вещун подал условный знак жрецам. Те сразу же подошли к могиле и опустились в нее. Другая часть жрецов направилась к повозкам — брать тех, кого готовились задушить и опустить в могилу вместе с телом умершего вождя.
Священная песня-молитва тем временем то усиливалась, то затихала, Дорбатай словно застыл с высоко поднятыми руками, широкие рукава его одежды свисали, как крылья большой хищной птицы.
Жрецы начали укладывать в могилу имущество Сколота. Это были золотые чаши и украшения, разнообразное оружие, в том числе и его знаменитый короткий меч-акинак с золотой рукоятью. Все ложилось на землю в определенном порядке: акинак, например, находился по правую руку Сколота, чтобы вождю, очевидно, не пришлось искать его в минуту опасности.
— Сколько драгоценностей! — восторженно шептал Дмитрий Борисович.
— Ага! Все это предназначено для вас, археологов, а не для вождя, — не сдержался Артем.
Дмитрий Борисович не слышал юноши. Его внимание привлекли другие жрецы, опускавшие в могилу запасы пищи: огромные котлы с варевом, туши только что забитых коней, свиней и овец, большие меха с оксюгалой — все находило место в недрах огромной усыпальницы.
Наконец переноска имущества закончилась. Уже не оставалось свободного места, вокруг тела покойного, уже, казалось, нельзя было и приблизиться к нему из-за драгоценностей, оружия и пищи, сваленных целыми грудами.
Варкан легонько тронул Артема за плечо, обращая его внимание на поведение невольников и рабов. Почти все они уже собрались вместе. Может быть, это только показалось Артему, но он как будто заметил в группах рабов отблеск оружия. Сердце юноши забилось сильнее.
«Приближается, приближается! — подумал он. — Но почему же Ронис не подает сигнала? Ведь все уже готово… И где же Лида с Иваном Семеновичем, почему их нигде не видно?»
