Левая рука неестественно подвернулась под грудь, когда он падал, и лицо зарылось в гальку. «Джеймс, милый Коротышка, что с тобой случилось?» — чуть не вскрикнул Клайд, остановившись в оцепенении на секунду. Затем он хотел еще быстрее броситься к нему, но Фред схватил его за руку.
— Погоди, Клайд, нужно сообразить, что делать, — сказал он прерывающимся голосом. — Разве ты не слышишь этот запах? Трупный смрад, понимаешь? Погоди! Ты не сможешь подойти!
Сейчас и Клайд почувствовал, как от черного метеорита до него доходил одуряющий странный запах. Он распространялся волнами, будто пульсировал, будто метеорит испускал раздражающее зловонное дыхание, от которого сжимало грудь и перехватывало дух.
— Это издали, и то трудно дышать, — проговорил Фред, все еще удерживая Клайда за руку. — А там, вблизи… там просто нельзя, я ведь тебе сказал…
Да, и еще Фред говорил, что от запаха трудно отделаться, и это правда. Он проникал в грудь и оставался там, и когда ты выдыхаешь его, в горле и ноздрях остается острое раздражение, от которого мучительно хочется кашлять. Нет, это не трупный запах, это что-то другое! Похоже на то, что было тогда, в палатке Джеймса, когда он оставил там развивавшуюся плесень. Сладковатый и вместе с тем острый запах. Если бы он был тогда вдесятеро слабее, то, может быть, был бы даже приятным, кто его знает, как слабое благоухание неизвестных тропических цветов. Но и тогда, в палатке, этот запах одурманивал, а здесь, многократно усиленный, он проникал в легкие, как отравляющий газ, и оставался там, да, да, оставался как расчетливый убийца…
Клайд закашлялся, и ему казалось, что он никак не может остановиться.
— Но… что же делать? — почти беспомощно спросил он у Фреда, когда кашель унялся.
Фред пожал плечами.
— Вот именно, что делать? Пойми, если ты попробуешь приблизиться туда, — он показал на черный метеорит, — то сразу же задохнешься… и упадешь рядом с ним… я уже пытался… — И он в свою очередь закашлялся, как и Клайд.
— Полотенца… вы забыли о полотенцах, — прозвучал около них странно измененный голос Мэджи Бейкер.
Оба обернулись.
Мэджи стояла около них. Одной рукой она прижимала к лицу мокрое полотенце — и от этого у нее так изменился голос, — а другой протягивала Клайду и Фреду два таких же мокрых мохнатых полотенца, из которых крупными каплями стекала вода. — Если ими обвязать голову, — добавила она, — то они задержат запах…
— И ты сразу догадалась намочить их? — недоверчиво переспросил Фред Стапльтон.
— Как видишь, я не кашляю, — ответила Мэджи.
Клайд, не теряя времени, уже схватил одно из полотенец. Он обернул им лицо, закрывая нос и рот, и завязал сзади. Открытыми у него оставались только глаза. Мэджи была права: мокрое полотенце задерживало удушливый запах. Наверно, потом запах снова будет проходить сквозь него, но пока что… Не ожидая, пока Фред завяжет вокруг головы свое полотенце, Клайд кинулся вперед, к кедру, к Джеймсу.
«Не может быть, не может быть! Он, наверно, только без сознания, его нужно как-то вытянуть оттуда». Эти мысли беспорядочно прыгали в голове Клайда. Он слышал, как бежит следом за ним Фред, бежит и грузно спотыкается о валуны и тяжело дышит. Но это доходило до его сознания лишь вторым планом, главное было — Джеймс, Джеймс!
Ну, Коротышечка, ну, милый, повернись же!.. Ведь с тобой ничего не случилось, просто этот проклятый удушливый запах довел тебя до обморока, вот и все, Коротышечка!..
Он с трудом повернул тяжелое тело Джеймса с груди на спину. Теперь бледное, синеватое лицо Коротышки смотрело вверх, на раскидистые ветви кедра, на зеленую хвою. Его очки свалились: может быть, когда Клайд переворачивал его, а может быть, и раньше. Они лежали на гальке и сиротливо поблескивали. А глаза Джеймса Марчи, его большие голубые глаза на круглом лице с курчавой бородкой, безжизненно глядели куда-то вдаль, мимо деревьев, мимо валунов, мимо всего того, что перед тем привлекало его внимание.
— Мимо всего, — машинально пробормотал Клайд.
— Что? — спросил с недоумением Фред, склонившийся над телом. — Надо его унести отсюда.
— Да, — кивнул головой Клайд, берясь за плечи Джеймса.
Фред взялся за ноги, и они вместе подняли тело. Увязая в гальке и обходя валуны, они несли Джеймса Mapчи в сторону, где неподвижно стояла Мэджи Бейкер. «Почему он такой тяжелый, — подумал Клайд, — почему мне так трудно нести его?» И сразу же ему в голову пришла беспокойная, тревожная мысль, от которой он никак уже не мог отделаться. Да, конечно, он читал где-то, что человек после смерти как бы тяжелеет, потому что его мускулы расслабляются и тело, если его нести, обвисает… После смерти… Нет, нет, Коротышка, все это чепуха, я не хочу, понимаешь, не хочу даже думать об этом! Только бы не распустилась на голове повязка из мокрого полотенца, только бы вынести тебя отсюда! Удушливый запах постепенно начинает проходить сквозь повязку, он неумолимо собирается в груди и легких, сдавливает дыхание… И кружится голова, боже мой, неужели я тоже могу потерять сознание?
Но вот уже и Мэджи, сейчас конец. Почему же она отступает в сторону и показывает рукой, чтобы Джеймса несли дальше? Что она говорит?
— Клайд, Фред, не сюда! К кустам, к тропинке!
Ее голос доходил до Клайда, как сквозь вату: невнятный и искаженный. Это от ее повязки или, может быть, так действует на него самого одуряющий запах? Ладно, неважно, не в этом дело. Главное — донести тело Джеймса подальше отсюда. К кустам, к тропинке, это правильно, как можно дальше от метеорита, где будет чистый воздух. Шаг, еще шаг и еще…
— Здесь уже можно, — услышал Клайд слова Мэджи.
Он опустил голову Джеймса на траву и сбросил повязку из полотенца. Чистый прохладный воздух свежей струей вливался в его грудь. Он дышал жадно и глубоко, упиваясь этим воздухом, и видел, что так же делает и Фред Стапльтон. Да, а Джеймс?
Мэджи Бейкер, став на колени, быстро расстегнула рубашку Джеймса Марчи и приложила ухо к его груди.
— Мэджи, он жив? Ты хочешь… — начал было Фред, но Мэджи вместо ответа предостерегающе подняла руку.
Она вслушивалась долго и внимательно, лицо ее, обращенное к Клайду, было напряженным и хмурым. Из ветвей на вершине куста над ними с резким шумом вылетела какая-то птица. Клайд вздрогнул от неожиданности. Мэджи все так же напряженно вслушивалась, не обращая внимания ни на что другое.
Затем она приподнялась. Лицо ее оставалось хмурым. Она взяла левую руку Джеймса и опытным жестом нащупала то место, где должен был биться пульс, пытаясь услышать хотя бы едва заметные слабые удары сердца. На какое-то мгновение ей показалось, что она улавливает отдельные, почти незаметные толчки. «Оно бьется, бьется!» — чуть не воскликнула девушка. Но, очевидно, ей это только показалось, потому что после этого она уже ничего не чувствовала. Но, может быть, сердце Джеймса хоть немного билось, а затем уже остановилось?..
Мэджи подняла глаза на друзей, с надеждой смотревших на нее.
— А ну скорее! Искусственное дыхание!
Она подложила все еще влажное полотенце под голову Джеймса. Фред ритмично поднимал и опускал его руки, безвольные и мягкие. Так проходили долгие минуты, а лицо Джеймса оставалось бледным и синеватым, без малейшего признака жизни.
Время от времени Мэджи повторяла:
— Еще!.. Еще!..
А когда Фред уже начал тяжело дышать, его место занял Клайд. И снова Мэджи говорила:
— Еще!.. Еще!..
Наконец девушка сдалась. Она поняла, что все последующие попытки искусственного дыхания ничего не дадут. И все же Мэджи не хотела уступать. Движением руки она остановила Клайда, решительно рванула рубашку Джеймса так, что от нее отлетели пуговицы, и обеими ладонями надавила на его грудь. Надавила и
